Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - стр. 30

Я еще на ранних этапах своей карьеры понял: проблемы взрослых в отношениях с мальчиками не следует недооценивать. Тони был одним из первых ребят в моей практике – тогда я только начал работать консультантом в городской школе в Филадельфии. Этого восьмиклассника ко мне отправил встревоженный директор, не ожидавший от подростка ничего, кроме проблем. Директор верил: беседа с молодым мужчиной, не похожим на остальных взрослых в школе, позволит Тони иначе взглянуть на «мужской кодекс», который высасывал из него всю беспечность и невинность. Тони был сыном алкоголика, злобного и жестокого, чьи методы воспитания основывались на рукоприкладстве; уже в тринадцать Тони мыслил скорее как молодой мужчина, нежели как мальчишка. Он частично позволил мне увидеть свою добрую и уязвимую сторону.

Еще при первой встрече я понял: Тони не помогли бы простые посиделки в кабинете. Во время второй сессии я надел пальто и пригласил его погулять по окрестностям. Мы бесцельно бродили по округе, ведомые прихотью Тони, ограниченные лишь количеством выделенного нам времени. Я спросил, как прошла неделя, осторожно напомнил пареньку о произошедшем в школе, выслушал без попыток осудить. Я смог бы повлиять на него, только если он будет говорить со мной и со временем откроется моей точке зрения.

Иногда Тони злился и с ним становилось особенно тяжело. Его предали все взрослые, которых он встречал на своем пути, его избивал собственный отец и уличные мальчишки – и он понял: лишь сила достойна уважения. Однажды мой подопечный появился с синяками на лице и сказал, что прошлым вечером подрался с отцом. Я знал, мне не следует осуждать его отца, ведь Тони и так с трудом поддерживал контакт с ним, однако я вынужден был предупредить: раз дело дошло до избиения, мой долг – доложить об этом в службу защиты детей. Слушая рассказы Тони неделю за неделей, разрываясь от того, насколько велико мое желание действовать, я пытался относиться к нему с простой заботой и проявлять сочувствие по поводу его жестокой и суровой жизни.

Во время прогулки ранней весной, когда воздух только начинал согреваться, я поймал себя на мысли, что Тони, возможно, начинает привыкать к нашему совместному времяпрепровождению. Но едва я выразил эту радостную мысль, Тони бросил мне новый вызов: «Вы гей?» – спросил он осуждающе. Я отозвался простым: «Почему ты спрашиваешь?» Он слегка насмешливо ответил: «Просто вы не особо суровый, вот и все». Это заявление застало меня врасплох, однако затем я понял: Тони пытается осмыслить свои отношения с мужчиной, который так сильно отличается от всех остальных. Мой ответ, мое признание в том, кто я есть, оказалось для него крайне важным. Я рассмеялся с искренним смущением и сказал, что понимаю, насколько необычен мой интерес к нему, парню, но я не преследую никаких сомнительных целей. Кроме того, признался я, я совсем не умею драться и на самом деле никогда не участвовал в стычках – это казалось мне примечательным фактом. Мне было неизвестно, каково это – когда ты постоянно ждешь удара. Я решил поставить вопрос по-другому: «Вижу, ты борец, которому многое пришлось пережить. Каково это?» Теперь была его очередь изумляться вопросу; тем не менее он осознал смысл моих слов. По крайней мере, понял: я его уважаю и не намерен использовать.