«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных - стр. 38
Призрак женщины приблизился вплотную. Взгляд горящих глаз впился в письмо, которое монах держал в руках.
– Хочешь, чтобы я сжег его? – спросил он. – Тебе это нужно?
Фигура заколебалась и склонилась в поклоне.
– Письмо я сожгу в храме завтра утром, на самой заре, – пообещал он. – Я прочту его, но, кроме меня, никто и никогда не узнает того, что там написано.
В ответ на его слова раздался женский смех, и призрачная фигура исчезла – растворилась в воздухе.
С первыми лучами рассвета священник покинул комнату и спустился вниз. Вся семья собралась и в великом волнении ожидала его появления.
– Более ни о чем не беспокойтесь, – сказал он, обращаясь ко всем членам семьи. – Она никогда не появится здесь снова.
Так и случилось. Никто и никогда больше не видел призрака мертвой женщины.
Письмо было сожжено. Это было любовное послание. Оно было адресовано юной О-Соно, когда та еще училась в Киото. Только священник знал о содержании письма, и он унес эту тайну с собой в могилу.
Юки-онна
В одной из деревень провинции Масаси жили два лесоруба – Мосаку и Минокиси. В те годы, о которых идет речь, Мосаку был уже немолод, а Минокиси, его ученику, едва сравнялось восемнадцать лет. Каждый день на рассвете они вместе отправлялись в лес, расположенный в пяти милях от их деревни. Лес был по другую сторону широкой реки. Чтобы путники могли беспрепятственно пересекать ее, на реке устроили паромную переправу. Несколько раз в том месте возводили мост, но весеннее половодье – очень бурное в этой местности – разрушало его. Никакой мост не мог выдержать напора разбушевавшейся стихии.
Однажды Мосаку и Минокиси возвращались домой из леса. Был вечер, и было очень холодно, да вдобавок начиналась снежная буря. Они подошли к переправе и обнаружили, что паромщика нет на месте, а его лодка находится на другом берегу реки. Они поняли, что тот ушел домой. Пересекать реку вплавь в такую погоду было безумием, поэтому лесорубы решили укрыться в хижине паромщика и чувствовали себя счастливчиками, что у них есть хотя бы такое убежище.
В хижине не было ни жаровни, ни места, где можно развести огонь. Хижина была очень мала: вдвоем они смогли разместиться лишь с трудом – в единственной комнате не было даже окна, а входная дверь вела прямо на улицу. Мосаку и Минокиси заперли дверь и легли отдохнуть, укрывшись собственными плащами. Поначалу они почти не ощущали холода, к тому же надеялись, что снежная буря скоро утихнет.
Старик уснул быстро, а юноша долго не засыпал, слушая вой ветра и удары снежных зарядов в дверь и стены хижины. Ревела река, стены домика сотрясались и ходили ходуном под порывами ветра. Минокиси чудилось, что их хижина – утлый челнок, несущийся по воле волн в открытом море. Становилось все холоднее и холоднее, юношу сотрясала дрожь. Но в конце концов он тоже уснул.