Мальчик из контейнера - стр. 26
– Вот этим и займитесь! Сделайте хотя бы для себя что-то хорошее! – Валентина Ивановна, при ее всегдашней выдержке, готова была сорваться на крик. – Не потеряйте хотя бы то, что до вас уже сделано другими, менее придирчивыми, но более думающими о Родине. Они жили по принципу: думай сначала о Родине, а потом о себе! Теперь общество стало с ног на голову и просит, даже требует, делать все для них, а о Родине можно вообще не думать. Откуда у вас такое иждивенчество? Чем вы живете вообще?
Тон разговора, обвинения, больно задели дочь. Она выкрикнула:
– Наши деды шли в бой, погибали и знали, за что погибают! Почему нашему поколению надо погибать на чужой земле за какую-то эфемерную идею? Ты мне на это можешь ответить? Можешь! Но мне ответ не нужен, я его знаю.
Чем закончился бы этот разговор, можно только догадываться. Но он закончился банально – маленьким членам пятого поколения пришло время почивать. Об этом они напомнили необычной тишиной.
Валентина Ивановна внезапно переключила внимание на соседнюю комнату.
– Какая-то непонятная тишина, – сказала она.
Лиза вскочила со стула и убежала в ту комнату, откуда распространялась страшная тишина. За дочерью устремилась Валентина Ивановна.
– Уснули на полу, – шепотом сказала дочь, укрывающая сынишку и дочь одеялом.
– И мы хороши, две дуры, – так же шепотом сказала Валентина Ивановна. – Нужна нам была эта политика. Без нас не разберутся.
В метаниях, переживаниях, исканиях большая семья Валентины Ивановны дожила до девяносто третьего года. Года выпуска Коли и Киры. У Толи выпускной в следующем. Ребята вымахали под два метра, не совсем под два, но хорошо вымахали, и Кира превратилась из Кощея Бессмертного, как называла в шутку ее Валентина Ивановна, в прекрасно сложившуюся девицу. Темно-русые густые волосы, серо-зеленые большие глаза, черные брови не могли не привлечь внимания парней. И ей было радостно знать, как она хороша. Мама Валя была на страже. Все чаще она заводила разговор на тему любви и верности. Приводила примеры из жизни известных людей, которые не смогли устроить свою личную жизнь, называла причины неудачных браков. В другой раз обсуждали тех, кто через всю жизнь пронес любовь и верность. Беседуя, Валентина Ивановна старалась вызвать у Киры желание быть откровенной с нею. Она знала, что откровение – путь к успеху в воспитании детей. Зная истину, можно решить любую задачу. У замкнутого человека – душа потемки, и много ли даст общение с таким человеком. Кира была открытой с детства. Ей не терпелось рассказать маме все, что она видела, слышала, узнала. Валентина Ивановна всегда выслушивала ее то восторженные рассказы, то возмущенные, даже когда было невмоготу из-за плохого самочувствия, она выслушивала, не подав и малейшего признака нежелания беседовать. Так и сложились у них доверительные отношения. Кира знала, что мама может и пожурить, но по делу; может и похвалить, иногда и авансом, зная силу доброго слова. Училась Кира тоже хорошо. Правда, неровно. Хуже получалось с химией и точными науками. Тригонометрию терпеть не могла! Но взяла усидчивостью. В противовес нелюбимым, очень хорошо получалось с гуманитарными предметами, особенно с литературой. Она даже попыталась написать роман о любви ученицы к преподавателю русского языка, и название придумала хорошее – «Сердца бьются в унисон», но на странице 43 запал ее иссяк, и преподаватель смотрелся уже не как романтический герой, а как скучный буквоед. Стихи получались лучше, но тоже не избежали штампов. Небо голубое, солнце красное, восходы и закаты со всеми цветами радуги, патриотизм вызывающе криклив… И тетрадь со стихами решила не показывать преподавателю литературы до поры до времени.