Мальчик глотает Вселенную - стр. 60

– Я говорю, когда есть что-то, стоящее разговора, – ответил я.

– Мудро сказано, – заметил Титус.

Он потянулся ко мне.

– Дай мне руку.

Я протянул ему правую руку, и он обхватил ее своими мягкими старыми ладонями, такими мягкими, что казалось, они покрыты пищевой пленкой, которую мама хранила в третьем ящике книзу под кухонной раковиной.

Он сильно сжал мою руку. Я посмотрел на Лайла, и тот кивнул ободряюще.

– Ты боишься, – сказал Титус Броз.

– Вовсе нет, – ответил я.

– Боишься, я чувствую этот страх в твоем костном мозге.

– В смысле – внутри костей?

– Да, в твоем костном мозге, паренек. Ты со слабым стержнем. Твои кости крепкие, но пустые.

Он кивнул на Августа.

– Вот у этого Марселя Марсо[20] кости и крепкие, и налитые. Твой брат обладает силой, которой у тебя никогда не будет.

Август кинул на меня самодовольный взгляд и понимающе улыбнулся.

– Зато у меня сильные пальцы, – сказал я, показывая Августу оттопыренный средний палец.

И тут я заметил человеческую руку, лежащую на металлической подставке на столе Титуса.

– Это настоящая? – спросил я.

Рука выглядела настоящей и ненастоящей одновременно. Отделенной от тела, с ладонью, сложенной в аккуратную чашу. Все пять пальцев казались сделанными из воска или обернутыми в пищевую пленку, как, по ощущению, у самого Титуса.

– Да, настоящая, – сказал Титус. – Это рука шестидесятипятилетнего водителя автобуса по имени Эрни Хогг, который любезно пожертвовал свое тело Анатомическому театру студентов Квинслендского университета, чьи последние исследования по пластинации с наибольшим энтузиазмом спонсируются именно вашим покорным слугой.

– Что такое – «пластинация»? – спросил я.

– Это когда мы заменяем воду и жиры внутри конечности на определенные отверждаемые полимеры – на пластик – чтобы создать настоящую конечность, которую можно потрогать, изучить вблизи и воспроизвести, но мертвая донорская конечность больше не пахнет и не разлагается.

– Дичь какая, – сказал я.

Титус усмехнулся.

– Нет, – возразил он со странным и пугающим удивлением в глазах. – Это будущее.

На его столе стояла глиняная фигурка пожилого человека в цепях. Мужчина был в древнегреческой одежде, с нарисованными масляной краской полосками крови, стекающими по обнаженной спине. Он застыл на середине шага, подняв туго перевязанную снизу ногу, у которой не хватало стопы.

– Кто это? – спросил я.

Титус повернулся к статуэтке.

– Это Гегесистрат, – ответил он. – Один из величайших ампутантов в истории. Он был древнегреческим прорицателем с сильными и опасными способностями.

– Что такое «прорицатель»? – спросил я.