Макото. Том четвёртый - стр. 9

Если она вела себя подобным образом, считая императора своим отцом, то боюсь даже представить, что она начнёт вытворять после этих новостей. Вот, правда, её поведение теперь в основном стало моей головной болью. Чувствую, пора мне подготавливать именной ремень для Софы и начинать применять его по прямому назначению.

– Вот когда у тебя появятся собственные дети, тогда мы и вернёмся к этому разговору, – припечатал император, при этом ударив ладонь по столу со всей силы. Стол жалобно заскрипел, но всё же выдержал. – А теперь давайте поговорим о главном.

После этих слов император поднялся и двинулся в нашу сторону.

Наконец я смог увидеть его лицо. Это действительно оказался один из близнецов, стоявших рядом с отцом на той фотографии. Он практически не изменился. Разве, что прибавилось морщин, да и набрал с десяток килограммов. А в остальном совершенно не изменился.

Высокого роста, тёмные коротко стриженные волосы, лихо закрученные усы и аккуратная бородка. Глаза императора были серого цвета, словно стальные. На его лице застыла снисходительная улыбка, которая сразу начала вызывать у меня дикое раздражение. Кулаки сами собой сжались.

По мере того как император подходил к нам я начинал ощущать чужую силу, что начала обволакивать нас с Софой, создавая вокруг нас подобие защитного контура. Эта сила была очень похожа, на ту, что применяет Софа. Вот только когда меня касалась Софина сила, я не испытывал подобного омерзения. Словно меня засунули в аквариум, в котором плавают отвратительные существа, покрытые какой-то слизью, которые постоянно задевают меня своими мерзкими скользкими телами.

Как только мы были полностью окружены защитным контуром императора, в него попыталась вклиниться сила Годунова, но у неё ничего не вышло. Она лишь коснулась защитного контура и отскочила обратно, будто от удара током.

– Старый маразматик до сих пор пытается контролировать абсолютно всё? У него не выходило это делать даже в лучшие годы, о чём уж говорить сейчас, когда он практически одной ногой в могиле, – покачал головой император, подойдя к нам.

Остановившись совсем рядом, он протянул мне руку.

– Алексей Николаевич, а лучше просто дядя Лёша. Не хватало ещё, чтобы меня родной племянник величал по имени-отчеству или по титулу.

Я стоял и смотрел на протянутую мне руку. Дядя Лёша, значит! Тот, кто позволил убийцам моей семьи спокойно продолжать жить в своём государстве. Тот, кто позволил им выйти на лидирующие позиции. Тот, кто согласился отдать мою сестру за сына главного убийцы. Тот, кто сам пришёл ко мне!