Макабр. Книга 2 - стр. 27
– Это в любом случае будем решать не мы, – покачал головой Сатурио. – Мы изучаем обстановку и держимся вместе. Того, кто самовольно свалит и потеряется, искать не будут. Месть под запретом. Это понятно?
Первый камень предназначался мне, второй – Лейсу. Это и так было очевидно, а Сатурио еще и смерил нас грозным взглядом, явно скопированным у Барретта-старшего. Лейс сдержанно кивнул, я, не проронив ни слова, скользнул в ближайший тоннель.
Мне просто хотелось продемонстрировать свою точку зрения, бросать их я не собирался. Из выбранного тоннеля я слышал остальных, видел сквозь решетки, куда направились они. Я вполне мог присматривать за ними, не делая это очевидным.
Начиналось все неплохо: даже мои спутники разобрались, как устроен Лабиринт, я – и подавно. От лишних людей мы избавились, двигались быстро и бесшумно. Такими темпами мы должны были быстро преодолеть буферную зону и добраться до жилых кварталов.
Мы почти успели. Лично я уже слышал впереди тот специфический гул, который образуется при звучании десятков голосов. Ну а потом включились колонки, кое-как приколоченные к изогнутым стенам, и тоннели наполнил собой оглушительный птичий крик, здесь звучащий по-новому, но прекрасно всем нам знакомый.
Похоже, солдат нас не обманул, тут действительно работала система оповещения. И она только что предупредила нас, что станцию накрыла волна астрофобии.
По утрам Шукрии нравилось делать вид, что все в порядке. Все плохое ей просто приснилось, а все хорошее – это реальность, которая ее ждет. Это ничего не меняло, но позволяло хотя бы после пробуждения сохранить хорошее настроение.
Она не спешила вставать, потягивалась, разминала затекшие после сна мышцы – из-за этого жалкого подобия кровати тело по-настоящему не отдыхало. Под конец Шукрия чуть прогибала спину, чтобы размять мышцы и там, вытягивала перед собой руки, улыбалась и только потом открывала глаза. В этом маленьком ритуале не было ничего значимого, ей просто нравилось смотреть на собственные тонкие белые руки на фоне черного потолка и делать вид, что она тянется к новому дню, чтобы обнять его.
– Солнце, ты проснулась? – спрашивала у себя Шукрия намеренно заниженным голосом, а потом отвечала голосом обычным: – Да, родной, уже встаю! Что ты будешь, кофе или чай со специями? Пожалуй, сегодня кофе! Есть как раз свежая выпечка!
Спектакль одной актрисы. Ее маленькое кукольное счастье.
Ну а потом приходилось встать, осмотреться по сторонам и в очередной раз признать, что честность сохранилась лишь в ее кошмарах. У нее не было дома, разделенного хотя бы на спальню, кухню и ванную. Была лишь крохотная комнатенка, круглая, тесная, вечно темная, которую ей отжалели в Лабиринте. Здесь постоянно воняло какой-то сырой гнилью, и, сколько бы Шукрия ни натирала полы чистящими средствами, запах не уходил. Последствия того, что канализацию в Лабиринте переоборудовали наугад. Ирония: для того, чтобы воспользоваться душем, Шукрии нужно было пройти целый квартал, а застоялой водой она дышала постоянно.