Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека - стр. 13

Из Университета, по представлению Охранного отделения, Володя снова был отчислен, но возможность сдавать экзамены экстерном осталась за ним; он ею и воспользовался, просиживая долгие часы за учебниками и списками лекций. Его трудоспособность и объём знаний вызывали уважительное удивление экзаменаторов, среди которых уже не было Мечникова: доведённый до нервного срыва политическими преследованиями и «закручиванием гаек», он ушёл в отставку. Его охотно звали во многие европейские университеты; он имел намерение присоединиться к Луи Пастеру в его институте в Париже. Судьба Хавкина, на которого он, определённо, возлагал надежды, не оставляла его безразличным. Гласное наблюдение делало его ученика невыездным – он не мог в присутствиях оформить необходимые документы и подобру-поздорову покинуть пределы любезного отечества. Однако, бок о бок с официальными, существовали и иные способы пересечения границы, и вольнолюбивые одесситы имели о них довольно-таки предметное представление.

Публичное убийство Стрельникова, вызвавшее гнев царя и резонанс по всей России, не привело к уничтожению одесской поросли «Народной воли», хотя изрядно её и пощипало: около половины активистов оказались за решёткой, и две дюжины сочувствующих были взяты под надзор. Казнили смертью двоих: Косогорского и Степанова. Вера Николаевна Фигнер выскользнула из цепких пальцев охранки.

А оставшиеся на свободе одесские народовольцы затаились, но даже и не думали о самоликвидации или затяжном простое. Явочные квартиры поменяли адреса, связь с московским Центром организации продолжала худо-бедно функционировать. Сочувствующие, прежде всего из числа студентов, прибывали. Виды на будущее, омрачённые было репрессиями, понемногу очищались от полицейской скверны и наливались вишнёвым соком надежды. Одесские борцы за народ готовы были к новым подвигам во имя всеобщей справедливости.

Володя после убийства Стрельникова лишь однажды явился на собрание подпольного кружка – чтобы, без объяснения причин, заявить о своём выходе из организации. Его не осуждали, объясняя такое поспешное решение нервным расстройством или вдруг проявившимся слабоволием. Всяко случается с людьми, даже такими по-бычьи двужильными, как Хавкин! А рассказывать своим вчерашним боевым товарищам о переломе, в нём хрустнувшем при виде искалеченной молодой спутницы убитого генерала, ему представлялось затеей никчёмной – эта спорная тема касалась его отношений не с боевиками, а с Богом, в которого он не верил, но присутствие которого не брался опровергать.