Магия зеркал - стр. 4
Лэнгайл и Гэддсби, заклинатели. Специализируемся на детских праздниках (следите за нашими летними предложениями!)
Эйва попробовала представить на подобном плакате имя своего папы. Альфред Харкурт, заклинатель. Специальные предложения по пятницам и субботам.
– Мистер Эдмунд Футер – наш кузен, – сказал Мэтью, трогая сестру за плечо. – Тот самый, который купил у папы магическое зеркало перед нашим отъездом. Я всегда ему сочувствовал – у него такая ужасная мать…
Его мать – это значит, их родная тётка? Ещё одна родственница, с которой Эйва никогда в жизни не встречалась. Никто из родни даже не появился на отцовских похоронах, хотя тётя Лили и прислала им письмо с соболезнованиями.
Взгляд девочки привлекла большая компания, собравшаяся возле театра с транспарантами в руках. Транспаранты гласили:
«ДИВНЫЙ НАРОД – НАСТОЯЩИЙ НАРОД, А НЕ ФЕИ!»
«ЗАКЛИНАТЕЛИ, ВЫ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНЫ!»
– Кто эти люди? – спросила она, мигом забыв про мистера Футера и его матушку.
От компании отделился мальчишка, который побежал следом за их экипажем, громко выкрикивая:
– Свободу Дивному Народу! – Поравнявшись с окном, он сунул Эйве в руки листовку. – Приходите на наши собрания! Мы встречаемся каждый четверг! Дом номер два, Чёрч-стрит, это сразу за ратушей! Дивный Народ – живые существа, они наши братья!
Он помахал девочке рукой и вернулся к группе протестующих. Эйва смотрела ему вслед. Похоже, он был примерно одного с ней возраста, и его улыбка показалась ей приятной – но что бы сказал этот паренёк, узнав, что она – дочь заклинателя? Наверняка у него мигом поубавилось бы дружелюбия… Эйва сунула листовку под крышку одного из ящиков с багажом. Интересно, с чего бы это люди выходили на демонстрации в защиту фей?
– Скажи, а феи – настоящий народ? – спросила она брата.
Мэтью безразлично пожал плечами.
– Отец всегда говорил, что да. А он разбирался в этом деле лучше многих. Но кто бы они ни были, ясно одно – феи от нас очень сильно отличаются. Я бы им не стал доверять.
– Да я и не собираюсь им доверять. Просто хочу кого-нибудь из них встретить и посмотреть своими глазами, – она одарила брата солнечной улыбкой. – Где твой дух авантюризма, братец?
Это была излюбленная фразочка Мэтью. «Где твой дух авантюризма, Эйва?» – то и дело повторял он сестре, когда подбивал её сделать что-нибудь противозаконное – например, забраться вместе с ним на высокое дерево или стащить после обеда кусочек пирога с патокой, который мама приготовила на ужин. Эйва (Мэтью повторял это с десяток раз на дню) всегда была слишком осторожна и осмотрительна. Ей нужно было учиться рисковать. Когда же характеры брата и сестры успели поменяться? Может, когда их родители один за другим заболели? А может, на похоронах, когда Мэтью внезапно осознал, что теперь он – глава семьи? Или когда ему стало известно, как много денег они задолжали?