Магия отступника - стр. 3
Впереди над вершинами гор забрезжил свет. Скоро взойдет солнце. Лучше добраться до спасительного леса, пока люди не начали просыпаться. Сегодня некоторые встанут пораньше, чтобы занять лучшие места для наблюдения за моей поркой и казнью. Мои губы искривились в усмешке, когда я представил, как они будут разочарованы известием о моей смерти.
Королевский тракт, дерзкий замысел Тровена, короля Гернии, развернулся передо мной – пыльный, разбитый, изрытый выбоинами, но прямой как стрела. Я двинулся по нему. Он вел на восток, строго на восток. По замыслу короля он должен был пересечь Рубежные горы и протянуться дальше, до самых берегов далекого моря, став главной торговой артерией для запертой на суше Гернии. На деле же он заканчивался в нескольких милях за Геттисом, обрываясь на краю долины, где росли деревья – предки спеков. Годами местные жители магией насылали на дорожных рабочих страх и уныние, чтобы остановить продвижение тракта. Их заклятия несли в себе то смертельный ужас, превращавший людей в скулящих трусов, то глубочайшее отчаяние, иссушающее волю.
Там, где тракт заканчивался, меня ждал лес.
Впереди на дороге я увидел то, чего так страшился. Ко мне медленно, устало приближался всадник. Его выправка в не меньшей степени, чем ладная зеленая форма, говорила о принадлежности к королевской кавалле. Откуда он едет? И почему в одиночестве? Убить его или оставить в живых? Приблизившись, я разглядел лихо заломленную шляпу и ярко-желтый шейный платок, выдававшие в незнакомце разведчика. Я слегка расслабился. Он мог и не знать о выдвинутых против меня обвинениях и трибунале. Разведчики зачастую неделями отсутствовали в городе. Он не выказал ко мне никакого интереса, а когда я проезжал мимо, даже не поднял руки в приветствии.
Разминувшись с ним, я ощутил укол горького сожаления. Если бы не магия, на его месте мог оказаться я. Я помнил Тайбера по Академии каваллы, но он меня не узнал. Магия изменила меня, ничего не оставив от стройного, подтянутого кадета. Жирный, неопрятный рядовой, взгромоздившийся на ломовую лошадь, не стоил его внимания. Пройдет несколько часов, прежде чем он таким шагом доберется до города и услышит, что меня прикончила разъяренная толпа. Может быть, он решит, что встретил призрака…
Утес упорным галопом двигался вперед. От тяжеловоза-полукровки никто не стал бы ждать ни скорости, ни выносливости, но он был достаточно крупным – единственно возможным конем для человека моего роста и веса. Неожиданно я осознал, что еду на нем верхом в последний раз: я не мог взять его с собой в лес. Боль снова пронзила меня: вот еще одно близкое мне существо, которое мне придется оставить. Он уже ступал тяжело, наше безумное бегство из ночного Геттиса измотало его.