Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина» - стр. 14
– А как вы относитесь к чтению мыслей с позиций морали и этики?
Мессинг усмехнулся.
– Понимаю ваш вопрос, – сказал он. – Дозволено ли разрушать последний оплот тайны? Можно солгать всуе, но врать в мыслях не получается. Да, мы пытаемся оправдать свои поступки и слова, ищем аргументы, убеждаем себя, но все равно думаем, не кривя душой. Подавляющее большинство людей скрывают свои мысли, боясь последствий, или просто опасаются выглядеть смешными, странными, иными, нежели все прочие.
И вдруг объявляется некто, читающий ваши мысли! Вот только разбираться с телепатией на уровне нравственности…
Понимаете, считать чтение мыслей аморальным нельзя – дар мой от меня совершенно не зависит, взять мысль для меня примерно то же самое, что почуять запах дыма, сидя у костра, или увидеть голубое небо в ясный день. Чужие мысли как бы сами приходят ко мне, я не могу заставить себя не воспринимать их.
С другой стороны, я волен раскрывать чужие секреты или хранить их. И вот тут-то и начинается зона моей ответственности, сфера действия правил, которые я давно уже установил для себя.
Я не позволю себе предать огласке людские тайны, если только они, эти тайны, не несут вред ближнему.
К примеру, если я узнаю, что затевается преступление, то сообщу о нем в полицию или предупрежу того человека, которому грозит опасность.
– Это утешает, пан Мессинг! Скажите… А вот вы гастролировали в Южной Америке. В Бразилии, если я не ошибаюсь, говорят по-португальски. А мысли бразильцев?
– А-а, вот вы о чем. Разумеется, бразильцы думали на португальском. В этом смысле, конечно, перед телепатом стоит еще один барьер – языковой.
Я слышу мысли китайца, но не понимаю, о чем они. Извините, я уловил вашу мысль – вы подумали: а как же он тогда выступал перед публикой в Рио-де-Жанейро или в Париже?
Разумеется, языков я не учил – могу сносно объясниться по-немецки, немного по-русски, и все на этом. Мне помогает, если можно так выразиться, второй, более глубинный слой мышления – образы.
Мыслеформы бывают разные – это цветовые пятна, размытые фигуры или яркие картинки. Это чем-то напоминает, весьма отдаленно, немое кино[16]. Нам же все понятно, когда мы следим за приключениями Чарли Чаплина, верно? Вот так же с мыслеобразами.
– А что говорят ученые о ваших способностях?
– Ничего не говорят. Суровые «разоблачители» априори считают меня шарлатаном, а исследователи, взыскующие новых истин, разводят руками – дескать, наука тут бессильна.
– А сами вы как полагаете?
– Я даже не психолог, не физик, для науки я никто. Мне трудно сказать, как я устроен, как работает моя голова. Именно поэтому я обычно соглашаюсь на обследование, когда ученые просят меня стать подопытным «кроликом». Ради бога, я согласен.