Магия дружбы - стр. 16

– Я не хотел, не хотел, не хотел!

– А я-то как не хотел! Ох и жутко было, Бедота! Когда заместо воздуха вдыхаешь водицу – как в груди-то горит! Ноги сводит, пальцы горло дерут, в груди рвется, а вода сверху давит, и солнце мутнеет все дальше, а после – темнота, тишина. И раки. Знаешь, Бедота, чего делают раки? Нравятся тебе мои новые глаза?

В хриплом голосе водника – злость, и боль, и безысходность, и Шадеку кажется, что рыбоглазый упивается ими. Жрец качается из стороны в сторону, седые растрепанные пряди закрывают его лицо.

– Полвека прошло, Бедота. Каждый день я помнил тебя, а ты-то меня и признал не сразу. Оно, конечно, – водник издевательски растягивает слова, – водица сильно людей меняет, а уж за полвека-то!

Пальцы Бедоты зарываются в мокрый песок, мимовольно сжимают его в горсти.

– Я помнил, Басилий, всегда помнил, всей жизнью желал искупить…

Через толпу сельчан проталкивается вернувшийся Ухач, не замечая, как замерли люди, непонимающе глядит на жреца, врывается в зудящую тишину громким:

– Ну а ты какую жертву хочешь, дядька-водник?

Вопрос падает, словно палаческий топор, и у Шадека сжимается в горле.

Рыбоглазый молча поднимает руку.

Бедота вздрагивает, как от хлесткого удара, с трудом поднимает голову. Он знает, что увидит, но, когда видит, замирает. Глядит на шишковатый бледный палец с длинным кривым ногтем.

Он указывает на жреца. Водник смотрит на него в упор, и холодные желтые глаза пылают огненным жаром.

– Пойдешь ко мне в услужение – выживет село, замиримся, сладимся. Встанешь да уйдешь – не дам житья никому! Воду вытравлю, заморю сухостью! Людей топить стану, и каждого утопарем супротив села выставлю!

– Чего?! – негодующе ревет Ухач, но на него никто не глядит.

Бедота утыкается лицом в ладони, бездумно растирает по щекам влажные песчинки.

– Слово мое невозвратно.

Ветер шелестит в камышах, чешуя на висках водника топорщится, голос катится над берегом.

Жрец медленно поднимается и тут же начинает клониться на бок. Селяне отшатываются, но Бедота, оступившись, выравнивается. Расправляет плечи, поднимает голову и мелкими шажками идет в воду, неотрывно глядя в желтые рыбьи глаза.

– А ну вернись! – орет Ухач и рвется следом, но мужики хватают его сзади за локти.

Бедота медленно заходит в реку, и водник протягивает к нему руки, словно хочет обнять, впивается пальцами в шею и горло, и видно, как напрягается тело жреца, а потом – тяжелый плеск, хлестнувший по воде коровий хвост и тень огромной рыбины, ушедшей следом за хозяином на глубину.

На плечо Шадека ложится тяжелая рука, ледяная даже сквозь рубашку. Маг шарахается.