Магиум советикум. Магия социализма (сборник) - стр. 49
Работа так увлекла, что последующие дни Третьяков забыл не только о магии, но даже о партсобрании, и прогулял бы его, если бы не Дед. Тот не только привел своего нерадивого работника, но и, на удивление, начал его выгораживать. Дело кончилось устным предупреждением, чему москвич был очень рад. С партией шутки плохи! Исключат – и прощай магия, а незаконная магия – это статья уголовного кодекса! До десяти лет, между прочим!
Очень хотелось спать. Дневные смены Николаю давались тяжелее, чем ночные, потому что накануне редко удавалось выспаться. Накануне ходили на танцы в клуб. Точнее, Коля почти насильно вытащил туда напарника. Саше нравилась Машка с проходной, но он уже полгода боялся позвать ее куда-нибудь, даже не решался пригласить танцевать, предпочитая в дни дискотек вообще отсиживаться дома.
Машку он так и не пригласил, а вот Николай весь вечер протанцевал с той самой Наденькой из отдела кадров. Потом они гуляли вдоль Енисея, разглядывая звезды, потом он провожал ее до дома, а потом выяснилось, что через три часа на работу. Утром он еще бодрился, но после горячего борща и макарон по-флотски сопротивляться сну стало ну просто невыносимо, и Коля понял, что надо принимать меры.
– Хочешь полетать? – спросил он Чеснокова во время обхода машинного отделения.
– Эй, тебе ж нельзя применять магию, забыл?
– А без магии? – прищурился Николай, разглядывая огромный кран, сейчас выключенный.
Третьяков полез первым. Крюком подцепил себя за ворот спецовки и махнул напарнику, мол, включай! Кран лязгнул, дернулся и пополз вверх. Куртка держала: советские ткани – самые крепкие ткани в мире! Стихийщик висел на высоте в два метра над балконом, болтая ногами от удовольствия. Поднял большой палец вверх, а затем махнул рукой в сторону. Кран медленно поехал вбок, и вот уже Третьяков раскачивается над гидроагрегатами на высоте пятиэтажного дома. Адреналин подскочил, как ртуть градусника больного пневмонией, затопил по уши, отгоняя сон, усталость, однообразие.
– Ну, поехали! – проорал стихийщик, и кран понес его на другой конец огромного машинного зала, в котором и так народу почти не бывает, а сейчас, во время обеда, совсем ни души.
– Ну, теперь твоя очередь! – Щеки Николая горели, кровь бурлила, он радовался как ребенок, получивший коньки.
– Я, пожалуй, не буду… – промямлил Чесноков.
– Чеснок, вот поэтому ты никак и не можешь пригласить свою Машку! Ну что за бабье поведение? Ты мужик или нет? Не ссы! Если что случится, я тебя подхвачу воздухом, не упадешь!
Напарник побледнел, вздохнул и подошел к крюку.