Магистраль вечности (сборник) - стр. 41
Джейсон покачал головой:
– Мы нашли кое-что иное. Возможно, не столь волнующее, но дающее глубокое удовлетворение. Любовь к Земле и чувство целостности, неразрывности, ощущение непрерывности земной жизни, житейской определенности.
– Пожалуй, я могу это понять, – сказал Джон. – У меня этого никогда не было, и, подозреваю, именно его отсутствие гнало меня все дальше и дальше, даже когда удовольствие от путешествия от звезды к звезде несколько потускнело. Хотя новые места по-прежнему меня волнуют – ибо нет двух одинаковых мест. Что меня изумляло и продолжает изумлять – так это огромное разнообразие, которое существует на свете, даже на планетах, геология и история которых очень похожи.
– Но почему, Джон, ты так долго ждал? Не давал знать о себе. Ты говорил, что встречался с другими и они тебе сообщили, что мы по-прежнему на Земле.
– Я хотел, – признался Джон. – Я множество раз думал о том, чтобы вернуться домой и повидать вас. Но я бы прибыл с пустыми руками, ведь за годы странствий я не обрел ничего. Речь не о вещах или ценностях – мы теперь знаем, что это не в счет. Но я ничего не узнал, ничего нового не понял. Привез бы пару рассказов о том, где был и что видел, только и всего. Блудный сын…
– Но тебя всегда ждал радушный прием. Мы тебя ждали, пытались о тебе разузнать.
– Я одного не понимаю, – сказала Марта. – Почему о тебе не было известий? Ты говоришь, что встречался с другими, и никто о тебе не слышал, никогда, ничего. Ты просто бесследно исчез.
– Я был очень далеко, Марта. Гораздо дальше, чем большинство остальных. Я бежал со всех ног. Не спрашивайте почему; я сам себя спрашивал и не нашел ответа. Вразумительного ответа. Те же, с кем я встречался – всего двое или трое, да и то совершенно случайно, – мчались так же, как и я. Как стайка ребятишек, попавшая в незнакомое чудесное место, где так много интересного, что страшно что-нибудь упустить. И они бегут во весь дух, и говорят себе, что посмотрят все, а потом вернутся туда, где лучше всего. Возможно, они знают, что никогда не вернутся, поскольку им кажется, что самое лучшее место всегда впереди; и они одержимы мыслью, что, остановившись, его не найдут. Я сознавал, что делаю, и понимал, что это глупо, и утешался только тем, что я не один такой.
– Однако, – сказал Джейсон, – ты нашел людей. Потому что забрался так далеко.
– Верно, – согласился Джон, – но на них я наткнулся случайно. Никого не разыскивал. Я ощутил Принцип, который искал.
– Принцип?
– Даже не знаю, Джейсон, как вам рассказать, – в языке, наверное, нет нужных слов. Я просто не в состоянии точно объяснить… Возможно, никому не дано знать, что это такое. Помнишь, ты сказал, что ближе к центру Галактики находится зло. Это зло и есть Принцип. Люди, которых я там встречал, тоже его ощущали и, видимо, кое-что рассказали другим. Однако слово «зло» неверно; на самом деле это не зло. Если его ощутить, почуять, почувствовать издалека… Принцип имеет запах зла, нечеловеческий, безразличный. По нашим понятиям, он слеп и не наделен разумом. У него нет ни цели, ни единого мыслительного процесса, который мог бы быть приравнен к деятельности человеческого мозга. В сравнении с ним паук является нашим кровным братом, и разум его на одном уровне с нашим. Принцип знает все, что только можно знать. И знание его выражается в столь нечеловеческих терминах, что мы не смогли бы даже приблизительно понять самый простейший из них. Он находится там, зная все, и знание его столь леденяще верно, что ты бросаешься прочь. Он не ошибается ни на йоту. Я назвал его нечеловеческим, и, возможно, именно способность быть всегда совершенно правым, абсолютно точным делает его таковым. Ибо, как бы ни гордились мы своим разумом и пониманием, никто из нас не может искренне и со всей уверенностью сказать, что прав всегда и во всем.