Магистраль - стр. 6
Ася в сапожках и в шубе о чем-то разговаривала с Василием Вениаминовичем. Тот, попыхивая трубкой, выпускал сизые клубы дыма. Беседовали они, вероятно, уже минут пятнадцать. Да, четверть часа – это минимум. После импульса из мнемокорректора быстрее не очнешься.
– Пардон за «башку», Василий Вениаминович, – сказал Олег.
– Ничего, ничего, я от «закрытых» и не такое слышал. Ты умница, Шорохов. Мои поздравления. У тебя на редкость устойчивый психотип.
– Или на редкость пофигистический, – в шутку добавила Ася.
– Одевайся, и поехали, – Василий Вениаминович налил себе чая и взял с тарелки последний бутерброд.
Корректор он уже спрятал обратно в ремень. Впрочем, сам куратор учебной группы Лопатин назвал бы его «мнемокорректором импульсным», но, кроме него, этих премудростей никто не выговаривал. «Корректор» – вполне приличное слово, пусть и не совсем точное.
– Шорохов! – окликнул Олега Лопатин. – Ты что, действительно снегу не удивился?
– Почему же? Удивился…
– А с виду как будто не очень.
– У меня и другие удивления были…
– Правильно, что ты на девушке внимание зафиксировал, – похвалил Василий Вениаминович. – Чем ближе к бытовухе, тем лучше. И что время по телефону узнал – тоже правильно. С глупыми расспросами не полез, молодчина.
– Только имя мое требовал, – фыркнула Ася. – Семь раз!
– А тебе самой голых мужиков не подсовывали? – огрызнулся Олег.
– Ты себя, что ли, предлагаешь? Прелесть какая…
– Иди, Шорохов, иди, – велел Лопатин. – Вы еще поругайтесь тут! Каждому по двадцать лет закрою, оба у меня в детский сад отправитесь!
Олег вошел в комнату и, увидев будильник на телевизоре, раздосадованно щелкнул пальцами. Часы всегда стояли возле кровати. Зачем переставил?..
Отодвинув зеркальную дверь шкафа-купе, он порылся в постельном белье и вытащил свою одежду. В июле ее еще не было: эти джинсы, этот свитер и всё прочее появилось у Олега значительно позже, потому он и закопал их поглубже. В июле у него много чего не было. И многое было по-другому. Да практически всё. Вот и часы… Надо же, забыл, где они должны стоять… Конечно, здесь, ближе к подушке. Чтоб не прыгать через комнату, а «хлоп!»… врезать по пимпочке ладонью – движение отточенное, ни за что не промахнешься. Странно. Забыл, где стояли… Сегодня он должен был это вспомнить. Вчера – другое дело, вчера он помнил лишние полгода с июля по декабрь, но сегодня ему их «закрыли», и эта квартира вместе с душным летом, вместе с проклятым будильником для него превратилась в единственное и неповторимое «сейчас».
Заключительный тест мало кто проходил с первого раза. На этом незатейливом испытании сыпались и лучшие, и худшие – сыпались, возвращаясь на переподготовку целыми группами. Шорохов шел последним в списке – такая уж фамилия, – и он почти не надеялся. После провала одиннадцати сокурсников двенадцатому остается уповать лишь на чудо.