Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью - стр. 32
А вот Арефьев не в курсе, поэтому обозвал меня дураком и неучем. Опять же не преминул поинтересоваться у полковника, какого хрена я вообще здесь делаю? На совещании. Ну и в полку, конечно, тоже. Ватулин отмахнулся от него и велел мне продолжать.
Значит, тракт? Что ж, это меняет дело. Получается, собери предводитель степных разбойников силы побольше, он может совершить очень рискованный по своей сути, и оттого совершенно неожиданный ход – нападёт на саму Самару. Тот факт, что на его пути будет какая-никакая крепостица с каким-никаким гарнизоном, для отряда в шесть-семь сотен человек отнюдь не препятствие. Самарский же гарнизон подобной наглости не ждёт, потому и расслабился. Собственно всю эту расслабленность я наблюдаю каждый день своими глазами.
Уж не знаю, сумеют ли они пройти путь длиною в четыре дня, так, чтобы мы вовремя об этом не узнали, но если они на такое отважатся – солоно нам придётся. У нас ведь полк даже по тревоге полдня только собираться будет, а уж к организованной обороне перейти – это я даже и не знаю, за сколько управимся.
Учитывая всё вышеперечисленное, я предложил направить в запросившие подкрепления остроги по роте; во избежание обхода по флангам в Ильменьский и Старорубежнинский остроги выслать по полуроте, а в Кочкинский острог, расположенный на Ораловском тракте, направить две роты: одну на усиление самого гарнизона, вторую – в оперативный резерв. Одновременно с этим привести Самарский гарнизон в состояние повышенной готовности и направить сообщения о происходящем в гарнизоны соседствующих с нами городов. Опять-таки его Светлость князя Семихватова также поставить в известность.
Арефьев непременно обозвал бы меня паникёром и перестраховщиком, если бы знал такие слова, а так только в очередной раз обругал меня дураком, ничего не смыслящем в военном деле. Естественно умение метко стрелять в зачёт мне не пошло, потому что во взводе поручика Дерюгина любой низший чин так может, а ежели к ружью зрительную трубу приделать, так и вовсе даже Гапанов справится.
Командиру первого батальона, имевшему неосторожность согласиться со мной, полковник посоветовал помолчать, потому как в поход идти всё равно не ему. Тем не менее, приведённые мною доводы показались осмысленными и другими участниками совещания. Полозов предложил принять мой план полностью, Щавелёв – с оговорками.
В конечном итоге после длительных обсуждений полковник утвердил операцию следующего содержания. Не далее как завтра утром, почему не сегодня не знаю, в направлении Порубежного и Любавинского острогов с целью истребления там бандитствующих элементов должно быть направлено по одной кавалерийской роте полного состава; в Кочкинский острог для усиления гарнизона направляется два взвода драгунов из роты капитана Потанина во главе с каким-то поручиком; туда же в качестве оперативного резерва отправится кавалерийская рота капитана Усова. В Палимский острог на помощь своему подчинённому отправится капитан Синюхин с остатками своей роты и шибко умным поручиком Кукушкиным. Во избежание обхода по флангам в Ильменьский и Старорубежнинский остроги высылаются по одному драгунскому взводу. Какие именно – на усмотрение секунд-майора Щавелёва. Кроме того, взводу отправляемому в Ильменьский острого настрого запрещалось принимать какое-либо участие в охоте на шуралеев, о чём командиру взвода будет выдано письменное распоряжение.