Магеллан Часть 3 - Гаттак - стр. 36
Гаттак довольно быстро преодолел лесополосу и вышел на хорошо освещенную, но пустую улицу. Бегло оценив ситуацию и убедившись, что больше никаких сюрпризов не последует, он направился в сторону храма.
Пошел снег, крупные хлопья уже успели припорошить плечи Гаттака, когда он вошел через скрипучую калитку на территорию храма. Двое черных клириков, стоявших на посту возле ворот, приняли его поклон-приветствие и пропустили на территорию. Двери в сам храм были уже заперты, а потому Гаттак помолился перед образом Бора, висящим прямо над входом в исповедальню. Прикрыв глаза руками, он с минуту читал основную молитву, а когда закончил, услышал за спиной голос:
– Ты сегодня поздновато, Гаттак.
Разведчик узнал говорившего. Развернувшись, он увидел настоятеля храма.
– Благословите на покаяние, служитель Леонид.
Настоятель храма на Сорокалетней улице, крепкий мужчина средних лет, тепло улыбнулся Гаттаку и подошел ближе. Тот склонил голову, к его глазам прикоснулись ледяные пальцы служителя – должно быть, он долго трудился на воздухе и вышел к припозднившемуся прихожанину, услышав скрип калитки.
– Что привело тебя в храм на исповедь, сын Бора?
Служитель не стал удерживать Гаттака на улице и сам открыл дверь в исповедальню, приглашая молодого человека войти.
– Мне велено принять тридцатиминутное покаяние, служитель, – ответил Гаттак, проходя в жарко натопленное помещение.
– Ты опять натворил что-то? – улыбнулся служитель, запирая за собой дверь и отряхивая с себя крупные хлопья снега.
– Надеюсь, что нет, – улыбнулся Гаттак. – Мне просто необходима молитва и покаяние. Я задал один вопрос нашему капеллану, и тот велел мне…
– Покаяние не приносится по велению людей, – мягко поправил служитель Леонид Гаттака, – оно приносится нашему Богу по велению сердца. Не этому ли учит нас господь Бор?
– Да, служитель.
– Что именно тебя интересовало?
Гаттак поведал служителю свои мысли насчет избранности, и тот, слушая, закивал головой:
– Как же, знаем, знаем этот грех, сын Боров.
На лице Гаттака застыл немой вопрос. Он даже замер, не до конца сняв с себя куртку.
– Ну как же? – пояснил служитель Леонид. – Ты же подверг себя греху гордыни. Один лишь Бор знает твой путь, и не тебе судить о том, избран ты или нет. Кто, кроме Бора, ведает судьбами детей своих?
– Никто, служитель.
– А стало быть, ни одному смертному негоже делать выводы о своей избранности. Тебя избрал Бор не потому, что ты лучше или хуже других. Он избрал тебя, потому что лучше тебя самого ведает твою судьбу. Только Ему одному известна та грань, за которую тебя не следует пускать, и та ноша, тяжелее которой тебе не следует нести. Именно в том ты и должен покаяться: что возгордился, посчитав себя избранным. Не ты избранный, но тебя избрали. Просто прими это служение и никогда не кичись своим положением.