Маг 17 - стр. 25
Император ушел к семье, а я вернулся в свой флигель и растянулся на кровати. Пришлось ее из двух составлять, чтобы спать вдвоем без особой тесноты.
Камер-юнкером государь меня согласился сделать, с присвоением звания и новой фамилии.
Теперь я Сергей Афанасьевич Ржевский, прошу любить и жаловать. Никому не подчиняюсь, кроме императорской четы. Даже цесаревич ниже меня по уровню подчиненности и должен слушаться моих указаний как доктора.
Правда, я ему ничего не приказываю и не заставляю учиться, не мое это дело. Подлечил вывихнутую при падении с дерева руку и отбитое плечо, заслужив искреннюю благодарность от него и родителей. Теперь помогаю мастерить аэропланы из дощечек и картона, насколько что-то понимаю в аэродинамике. Помог вырезать из жести хорошо цепляющий лопастями воздух винт и теперь вместе с цесаревичем экспериментируем с полоской натурального каучука, используя ее в качестве привода винта.
Форма на меня пока шьется на заказ, осталось еще пара дней, как я ее надену.
Однако зря я думал, что это теперь надолго затянется. Это – осмысление последнего нашего разговора.
Кажется, что самому императору мысль стоять над схваткой и раздавать свои указания понравилась гораздо больше, чем участвовать в ней и получать пинки со всех сторон. Этакий элемент из конституционной монархии, когда правишь и ни за что не отвечаешь.
Или скорее всего именно мысль о том, что на Ленских событиях сделает себе громкое имя именно тот ненавистный теперь ему и императрице человек, который своим появлением прикончит само самодержавие. И пусть и не специально, но задержит его в России до тех пор, пока сам не вылетит из власти после могучего большевистского пинка.
И заодно подставит под дула большевистских револьверов гражданина Николая Александровича Романова с его супругой Александрой Федоровной и всех их ни в чем неповинных детей.
Поэтому императорский указ именно о Ленских событиях оказался опубликован через всего-то неделю после нашего разговора и произвел на всю Российскую империю эффект разорвавшейся бомбы. Царь встал не то, чтобы на сторону забастовщиков беспорядков, но обвинил руководство компании в создании нечеловеческих условий и приказал до рассмотрения дела заключить в тюрьму ротмистра, что было и так уже сделано. Однако обвинение Главноуправляющего "Лензолото", самого Белозерова, за несколько лет сколотившего миллионы, в том, что он завел на приисках «каторжный режим, чем обеспечивал акционерам получение очень высоких прибылей», потрясло страну, ведь его тоже приказано задержать до выяснения именно монаршей волей.