Мафия против индейцев - стр. 20
Но Антоша перебил:
– Все, раз мы вступили в игру, не забывайте: мы больше не Антон, Арина и так далее. Давайте называть друг друга по-индейски…
– Так ведь у нас нет никаких индейских имен! – удивился Федя.
– И не надо их придумывать, потому что они или за боевые заслуги даются, или за другие отличия, или приходят индейцу в вещем сне после долгого поста и лишений! – тут же встряла с лекцией Арина.
– Да, – согласился Антоша, главный в их племени по ритуалам. – Обращаемся – к Балованцевой «вождь», ко мне…
– Поняли мы все, – улыбнулся Витя. – Будем звать тебя краснокожий брат Гу…
– Никакой не Гуманоид! – взвился Антон.
– Нет, конечно! Мой индейский брат… – Снова улыбнулся Витя и подмигнул Антону.
– Вот то-то, – согласился тот. – Всех нас зовут Белая Рука.
– Белая Рука – само собой! – присоединился к нему Федя. – По названию нашей мафии.
– Тогда не забудьте, индейские братья по мафии, – Арина вернулась к своей прерванной речи, – если кто-то попадется к ним в плен, лучше изображать совершенно постороннего ребенка, который пришел на индейцев поглазеть. Такие для них никакой опасности не представляют.
– Да. И быстрее такого отпустят, – согласился Федя.
Антоша тоже кивнул в знак согласия.
– Ну вот, теперь давайте посмотрим, что у них творится. Выходим на тропу войны с невежественным, непросвещенным племенем. Вперед, индейская мафия!
И Арина бросилась к деревьям.
Сгущались сумерки. Поэтому, чтобы идти неслышно, да еще и ни на что не напороться в вечерней полутьме, нужно было быть очень внимательными.
А скоро мафия и вообще опустилась на землю и осторожно поползла к лагерю противников, которые о ее существовании и не догадывались.
И вот все четверо шмыгнули все в тот же куст – наблюдательный пункт, где они пряталась сегодня днем. Это был очень удобный куст, росший прямо из неглубокой ямы. Внизу, в этой яме, хорошо было лежать, наблюдая, а сверху ветки куста загораживали головы наблюдателей от взоров тех, за кем они смотрели.
Наблюдательный пункт был как раз в таком месте, откуда хорошо просматривались оба костра – и костер лагеря Молодых Волков, и основной, большой, перед которым сидело множество взрослых индейцев. Там стоял гул, не смолкали бурные разговоры, из которых, к сожалению, почти ничего понять было невозможно – люди говорили одновременно.
Зато молодые индейцы из вспомогательного детского лагеря вели себя тихо. Они молча рассаживались вокруг своего костра. Становилось уже довольно прохладно, но все были одеты точно так же, как и днем, – очень легко, многие ребята так просто полуголые.