Размер шрифта

Мадемуазель С. - стр. 2

, начинавший свой путь не как писатель, а как вор, еще ничего не опубликовал в те годы (1928–1930), когда Симона писала свои письма. Пьер Луис[2] не позволял себе подобных крайностей. Андре Жид[3] в 1924-м издал «Коридон», а в 1926-м – «Если зерно не умрет», но в этих произведениях он еще не решился сполна проявить свою одержимость гомосексуальными отношениями. Что до «Песен Билитис», то в те годы эта книга еще не заняла свое место в домашней библиотеке достопочтенных буржуа. И конечно, ни в одной из этих книг не встречается лексика, заклейменная эпохой как грязная и непристойная.

И все же Симона оказалась погруженной в этот новый мир, она была современницей первых немых эротических фильмов, эротического «Ревю Негр» с Жозефиной Бейкер[4] и множества других экспериментов, переворачивавших представления о морали. В то время общество помимо своей воли вовлекалось в процесс выработки новых устоев. И история наших двух любовников стала одним из проявлений этого процесса, проходившего через каких-то двадцать лет после отделения церкви от государства.

Этот невероятный документ – одно из многочисленных свидетельств, погружающих нас в мир вырвавшихся на свободу женщин и отдельно взятой девицы-эмансипе, которая, через десять лет после окончания Первой мировой войны, бесстыдно демонстрирует запрос на свободу тех безумных лет. Письма как нельзя лучше иллюстрируют, насколько изменилась репутация парижанок с начала двадцатого века и насколько они были свободны в период между двумя войнами. Говорят они и о неизбывности влечений и постоянстве чувств и о том, что в нашем современном мире, который якобы все познал и изобрел, нам приходится смущенно признать неизменную избыточность инстинктов и потребностей воспроизводящего себя человечества.

Но что особенно меня привлекает – и даже поражает – это восхитительная и трагическая история любви, замешенная на неврозе навязчивых состояний. Мне кажется, что Симона, столь много страдавшая, имеет право не только на свои чувства, на свою жертву, на свои безумства – но и на то, чтобы потомкам стало известно о трагедии ее запутанной и болезненной жизни.

Признаюсь, я вполне доволен и тем, что публикую это произведение вскоре после того, как сложил с себя полномочия посла. Как и Симона, я не приемлю конформизма.

Письмо 1

Суббота, 11:30

Прости, дорогой, за столь короткое послание. У меня так мало времени, а я так много хотела бы тебе сказать, если бы могла!

Сегодня все, что я могу дать тебе, – лишь мои нежные мысли, лишь воображаемые поцелуи, которыми я бы покрыла любимые губы и прекрасные карие глаза. Но я все равно рядом с тобой. Хотя бы в мечтах. А ты, думаешь ли ты обо мне? Я надеюсь, что да! И мне хотелось бы получить от тебя пару слов с утренней почтой в понедельник.

Страница 2

На следующую страницу