Мадемуазель Лидочка, простите мой французский! - стр. 62
— Фёдора?
— Да. Он зануда. Но временами неплохой парень.
Он вернулся слишком быстро. Так… У него под брюками не боксеры?
— Это тоже подарок? — попыталась я продолжить шутить, чтобы не краснеть.
— Нет. Я их вместо пижамы использую летом…
А зимой, значит, спит в пижаме? Лида, молчать!
— Но эти новые…
— Я не брезгую…
Даже могу трусы мужские перед носом незнакомого мужчины надеть. Сунулась к резинке! Эврика! Они, как плавки, на бантик завязываются!
— Федя, а можно еще что-нибудь сверху. Мне после душа пока еще холодно.
— Пиджак?
Издевается? Ну и пусть. Тут уже без юмора не выжить.
— Да хоть пиджак. Если не жалко новый?
Улыбнулась. Поймала ответную улыбку. Он заулыбался еще шире.
— Знаешь, Лида, а я больничный Хруслову с надбавкой оплачу… За тебя.
Мои руки оттягивали футболку вниз — зря, она начала еще больше топорщиться на груди. Что за новые разговорчики ближе к ночи?
— В плане? За меня?
Я вскинула голову. Гордо так, как буревестник. Ну я устрою тут бурю, если Давыдов позволит себе лишнее. Могу и нос расквасить…
— Мне давно не было так весело.
— Что ж… Я ведь в свою очередь могу выписать счет за работу королевским шутом…
— Не сомневаюсь, что можешь. Я все оплачу. Девушки с чувством юмора в моем окружении большая редкость. Можно даже сказать, полезное ископаемое…
— Динозавр пицеядный. Комплимент защитан. Принеси мне пиджак. И пойдем уже есть пиццу. А то я шутить перестану, и ты заскучаешь… А скука — смертный грех.
— Чревоугодие тоже, пусть и сомнительный, но на ночь — вне всякого сомнения смертельный для женской фигуры.
— У меня есть, кому отпустить мне грехи…
Он улыбался и, кажется, стал ко мне на целый шаг ближе. Блин же… Что я сморозила.
— Три недели же некому… Отпускать грехи чревоугодия. Секс и гипс две вещи несовместимые… Я, кажется, повторяюсь?
— Тебе это кажется. Про гипс. И ты действительно повторяешься.
— Хруслов же в первый раз ногу сломал. Или еще в школе это было?
— А я не о нем говорю…
— А я о себе.
— Федя, это переходит все границы. И личностные тоже. И вообще этические и эстетические. Я сейчас Федора позову… — я все еще пыталась шутить.
— Не надо звать его! — Давыдов театрально приложил ладонь к груди. — Хотя бы до утра. Он меня так за день заколебал, что мне прибить его хочется.
— А мне — тебя. Фёдор не обрадуется, когда узнает, что Федя пытается отбить девушку у своего водителя. Это не статусно как-то…
— Да, блин… Это Хруслову не по статусу такую девушку иметь… Иметь… Ты меня поняла.
Я поняла, что это вторая попытка сделать ночь жаркой. И будет третья. Тут и гадать нечего.
— Пиджак! — закричала я, точно «караул». — Где пиджак?