Мадам Шоколадница - стр. 17
Мы вышли из просторных дверей, и я едва не упала, оступившись. Больно подвернула ногу, шагнув со ступени. Закусила губу.
Как и вчера, мне в лицо ударил яркий поток солнечного света. И в этот момент раздался мужской голос:
– Постойте! Отпустите эту женщину!
Я резко распахнула глаза и увидела его.
Незнакомец стоял у нас на пути. Он как-то грозно и недовольно смотрел на моих вонючих «сопровождающих».
Широкоплечий и высокий, он был одет в темно-зеленую военную форму. В сапогах и треуголке с пряжкой на боку шляпы. Форма подчеркивала его стать и отменную выправку. Темно-русые волосы собраны в хвост на затылке, высокий лоб, орлиный взор и яркие зеленые глаза.
Лет тридцати или чуть больше, он показался мне настоящим красавцем. Вообще, я впервые увидела в этом времени хоть кого-то прилично одетого. Не в рясу и не в грязную заношенную одежду, которую носило местное население.
– Что вам угодно, господин? – спросил недовольно сопровождающий меня монах и крепче сжал моё плечо. – Мы ведём эту ведьму на казнь.
– Ее имя Мари Шаль? – продолжал требовательно спрашивать незнакомец, а его взор изучающе прошелся по мне.
Я же, не понимая, что происходит, так и лила горькие слезы, только уже беззвучно.
– Да. Ее так зовут. Эта великая грешница, ее надо сжечь! – проворчал второй монах, произнеся совершенно глупую фразу.
– Его святейшество, аббат Фалло отпустил этой девице все грехи, – заявил мужчина в форме и показал какой-то свиток с печатью. – Вот её индульгенция! Посему немедленно отпустите ее! И развяжите!
От слов мужчины я опешила. Даже перестала плакать. Вперилась взором в лицо этого красавца-военного и недоумённо хлопала глазами.
– Но аббат приказал нам доставить ведьму на костёр, на площадь, – продолжал гнуть своё первый монах.
– Ты что, глухой? Девице отпущены все грехи! – процедил мужчина, и его рука легла на эфес сабли, висевшей на поясе.
– Эта нищенка свободна! – раздался вдруг голос аббата Фалло, который появился во дворе и смотрел в нашу сторону. – Она одумалась и покаялась. Я отпустил ей все грехи. Потому святая церковь не имеет к ней претензий.
Только после этих слов настоятеля монахи развязали мне руки. И нехотя отошли, что-то недовольно бубня.
Я же никак не могла прийти в себя.
Меня не сожгут?
Боже, это просто какой-то нереальный сказочный сон!
Я была не в силах поверить во всё это.
От такого неожиданного спасения у меня даже закружилась голова. Я пошатнулась и едва не упала. Начала уже оседать, но военный тут же удержал меня за талию, быстро обхватив крепкой рукой. Поднял меня на ноги, да так легко, словно я ничего не весила. Хотя я совсем не была пушинкой.