Мадам - стр. 20
– У нее родители есть. Будут искать.
– Ты про эту грязь, оборванцев деревенских? – Он фыркнул. – Плодятся как кролики. Одним больше, одним меньше.
– Против Бога идешь.
– Товарищ Сталин твой Бог. И партия. Врач, а в сказки веришь. На, держи!
Из одного кармана в другой перекочевала пачка денег.
– Дарья, там с города звонили.
– Елки-моталки, больница, наверное. В сельсовете есть кто?
– Вроде председатель был.
– Тогда побегу. Коль, из больницы звонили! Вылечили, значит, Таю, можно забирать. Трезвей давай.
– Опять пьет? – спросила соседка.
– Неделю как.
– Беда. Ну беги.
Дарья набросила пальто. До сельсовета рукой подать – всего-то через улицу. Двери были открыты. На большом, потрескавшемся от времени столе надрывался телефон. Она схватила трубку.
– Але!
– Вы мама Таисии Смирновой?
– Да!
– Девочку три дня назад привезли с подозрением на пневмонию…
– Да-да, вместе ездили, я и фельдшер наша.
– Беда у вас, крепитесь. Девочка умерла сегодня ночью.
Дарья охнула и осела на пол.
– Как?
– Эпидемия тифа. Тело отдать не сможем, приезжать тоже нельзя. Сами все сделаем, вы не волнуйтесь. Ну и, в общем… До свидания.
Прошло пять лет.
Человек в форме шагал по деревне и удивлялся, что эта деревня – его. Родная. Как давно он тут не был. А вот и знакомый дом с синей крышей.
Он постучал. Дверь открыла Дарья.
– Паша, сыночек!
– Я вернулся, мама. Передал границу надежным ребятам.
Они вошли в дом, и Дарья крикнула:
– Посмотрите, кто пришел!
Из комнаты выбежала девочка лет пятнадцати, красивая, с длинными русыми волосами.
– Пашка вернулся!
– Людка! Какая ты взрослая стала, не узнать.
Последним, прихрамывая, вышел отец.
– Ну здравствуй, Павел. Как служба? Почему долго не возвращался?
– Попросили после срочной остаться. Ну мы всей компанией и решили: надо. А теперь я офицер.
– И жених, – добавила сияющая Дарья. – Бабы в деревне с ума сойдут.
– Отметим, – решительно сказал отец. – Накрывай на стол, выпить надо за здоровье сына.
Павел заметил, как мама сразу будто поникла. На щеке – бледно-желтый, уже давний, синяк, на шее – еще один, свежий, на запястьях – ссадины. Он подошел к отцу и решительно взял его за плечо и надавил.
– Ты проспись, батя. Завтра поедем на рыбалку.
– Мам, а Тая-то где, в школе? Я уходил, ей три годика было, а сейчас, значит, восемь. Школьница.
Мама и Люда опустили глаза. Повисло молчание.
– А ну рассказывайте!
– Паша, мы писать не хотели. Умерла Тая четыре года назад. Тиф.
Павел бросил вилку.
– Что ж ты не сказала, в часть не позвонила! Меня бы на похороны отпустили.
Он почти плакал.
– Тебе и так тяжело было, сынок.