Лживая весна - стр. 2
– …Плечо побаливает, но врач сказал, что работать смогу, так что вот пришел за делом. А у тебя как дела?
– По-разному… Перед выборами был проклятый ад, нацисты и коммунисты на улицах каждый день сходились, и каждый день оставляли за собой раненых, а то и трупы, но ты это и сам видел. А теперь попробуй какому-нибудь молодчику-штурмовику предъявить обвинение – они теперь власть. Хотя, нужно отдать им должное – после выборов стало по тише, да и сами Штурмовые отряды>5 помогают порядок поддерживать на улицах.
Как всегда, Калле на вопрос «Как жизнь?» рассказывал о работе.
– Да ты садись, что стоишь, как мебель? Пока не начали о делах, хочу похвастаться. С этими словами оберст достал из глубокого ящика рядом с рабочим столом печатную машинку.
– Кончились ваши и мои мучения, Хольгер! Теперь вся документация – внутренняя и межведомственная, должна быть в печатном виде. Никаких тебе больше рукописных деклараций, и форм для заполнения!
Хольгер присоединился к широченной улыбке Иберсбергера. Сколько Вюнш работал в полиции – всегда наиболее раздражающей и утомительной частью работы было большое количество писанины. Огромное количество форм для заполнения от руки, которые нужно было сдавать еженедельно, а иногда и чаще, вызывало раздражение. На некоторых из этих форм до сих пор стояли старые, еще довоенные гербы.
Для Калле, через которого бумаг проходило намного больше, чем через Хольгера и многие из них требовали именно рукописи, это было дополнительным мучением. Одной из немногих физических отметин, оставленных Войной на Иберсбергере, была травма руки, полученная в 1917-м – на правой руке отсутствовали указательный палец и верхняя фаланга среднего, а оставшиеся пальцы слушались своего хозяина через раз. Он научился работать левой рукой, но при большом количестве письма почерк Калле, и так неловкий, превращался в трудноинтерпретируемые каракули, которые приходилось либо править ему, либо расшифровывать остальным.
– Пока еще многие пользуются старыми формами, но я стребовал себе у начальства печатную машинку.
– Отличная новость! А то от всей полицейской романтики остались только испачканные чернилами руки.
– Да, отличная… Хорошо, разговоры разговорами, но пора тебе приниматься за работу, и тут у меня для тебя не очень хорошая новость.
Хольгер насторожился. Иберсбергер встал и подошел к небольшой картотеке, стоявшей слева от стола. Он явно заранее отложил дело, поскольку не искал в картотеке, а сразу взял его и вернулся за рабочее место:
– Новое начальство спустило вниз приказ проверить нераскрытые дела. Не все конечно, только громкие или с открывшимися обстоятельствами, и мимо тебя эту чашу не пронести. Все ребята, к своим основным делам получили еще и по такому «висяку». А тут дело такое, что сверху приказали привлечь свободного следователя, и ты, я вижу, уже догадался, кто является этим свободным следователем.