Лютая охота - стр. 45
После развода он так долго жил один, что к пятидесяти двум годам ему и в голову не приходило второй раз в жизни обзавестись семьей.
Он прикрыл дверь и постоял в нерешительности. Надо было принять душ. Но его мучил один вопрос.
Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Анастасия, их няня, опять забыла на столике свои наушники. Позавчера, еще до того как его разбудили среди ночи телефонным звонком, они с Леа пошли на концерт Национального оркестра Капитолия, который начался в шесть вечера из-за комендантского часа. Концертмейстер оркестра был их соседом по лестничной площадке и по совместительству отцом Анастасии.
Поджав под себя ноги и повернувшись спиной к книжному шкафу, Леа сидела на диване, углубившись в чтение. На ней был просторный и мягкий белый пеньюар. Рыжие волосы рассыпались по белой ткани. Пеньюар был распахнут ровно настолько, чтобы заметить, что под ним ничего нет, кроме черных трусиков «Кэлвин Кляйн». Обычно одной только мысли об ее стройном горячем теле хватало, чтобы он пришел в возбуждение, но не сегодня.
На ходу он заметил, что телевизор включен без звука на информационном канале и Леа краем глаза следит за экраном. Лицо на экране ему было знакомо. Искусственный загар, потешная шапка желтых, покрытых лаком волос, похожая на шлем с забралом, акулья улыбка и холодный взгляд. Было 27 октября. Приближались выборы в Америке. По предварительным подсчетам аналитиков, Трамп проигрывал. Но разве все аналитики не промахнулись в прошлый раз? Еще как промахнулись. Потому что эпоха стала непредсказуемой. «А какой она стала?» – не раз спрашивал он себя. Эпохой истерии и шутов. Эпохой манихейства. Эпохой соцсетей и творящегося в них безумия. Но уж точно не эпохой разума.
Потом появился диктор, и бегущая строка внизу экрана сообщила Сервасу, что он говорит о заявлениях, которые должен завтра сделать французский президент. Они коснутся новых санитарных ограничений.
– И что же это за важная вещь, которую ты собиралась мне сказать? – спросил он, усаживаясь в кресло.
Леа подняла на него свои прекрасные зеленые глаза и отложила книгу на столик нарочито небрежным жестом, в котором угадывалась нервозность. Свет лампы возле дивана резко очерчивал ее высокие скулы и чуть курносый нос.
– Это может подождать до завтра, – нерешительно произнесла она. У тебя очень… измученный вид.
В ее голосе вновь чувствовалось напряжение, и это напряжение передалась ему.
– Нет, на самом деле это важно. И это касается нас троих…
– Значит, это ты будешь вести расследование о том юноше? Об этом сообщили на канале «Франция 3».