Лют - стр. 30
– Э-эй, кто-нибудь дома? – эхом, будто звук гонга, отдается голос Эйвери, как только она распахивает дверь оранжереи со стороны западной лужайки.
Макс у моих ног застывает и резко басовито гавкает. Я улыбаюсь, довольная, что Эйвери наконец уступила моим настояниям заходить в дом и располагаться по-свойски. Пару лет назад я обнаружила ее на крыльце, промокшую под дождем и дрожащую от холода, но терпеливо дожидавшуюся, пока кто-нибудь услышит ее слабый стук. Это было уже после начала войны, когда большая часть нашей прислуги, все те, кто открывал двери гостям, уволились с работы и отправились на фронт.
Забавно, какими беспомощными мы чувствуем себя даже сейчас, через четыре года войны, учитывая, что, переехав в этот дом, я сочла число персонала абсурдно большим. Внутри: экономка, две горничные, лакей, повар. Снаружи: смотритель, три садовника. В те первые дни мной владело ощущение, будто я попала на съемочную площадку «Аббатства Даунтон» и, если срочно не выучу сценарий, меня снимут с роли и отправят домой.
Сам же Олдер-хаус, странный, беспорядочно-огромный, словно бы выстроенный кое-как, полностью оправдывал количество прислуги, и я влюбилась в этот дом с первого взгляда. Просторный холл с массивной изогнутой лестницей; кухня и комнаты слуг в приземистом восточном крыле, возведенном на развалинах древнего норманнского замка с его арочными проемами в романском стиле и каменными лицами, выглядывающими из самых неожиданных углов. Столовая таких колоссальных размеров, что, впервые увидев обеденный стол на тридцать две персоны, я рассмеялась. Причем, вопреки ожиданиям, это вовсе не отполированный до блеска дворцовый антиквариат: столешница представляет собой твердь из страшно корявого свилеватого дуба, натертого воском, такого древнего, что он вполне может быть старше некоторых частей дома. И, собственно, сами эти части, пристроенные в разные времена: тесные комнатки в стиле Тюдоров, более элегантные – георгианские, комнаты эдвардианской эпохи – сплошь стекло и свет. А вокруг дома там и сям можно видеть унылые каменные руины – как я слыхала, остатки парапетной стены замка.
При всей своей странности Олдер-хаус меня принял. Наверное, будь я горничной, вписалась бы в обстановку еще лучше. Подобные ощущения я испытывала не впервые. На втором курсе колледжа соседка по комнате пригласила меня провести весенние каникулы в ее доме на Внешних отмелях. Она не предупредила, что вместе с хозяевами в особняке постоянно проживает экономка и целый штат персонала, в чьи обязанности входила чистка бассейна, стрижка газона, уход за рыбой в гигантском аквариуме с морской водой… Проходя мимо слуг, Кейт не удостаивала их даже взглядом, как будто они были не людьми, а бытовыми приборами, однако индивидуальность каждого из них жаркой волной окатывала меня всякий раз, когда они оказывались в моем поле зрения. Я обнаружила, что по утрам спешу заправить кровать, полотенца складываю треугольником, в точности как экономка, чтобы ей не пришлось это делать за меня, подбираю за Кейт пустые банки из-под газировки и отправляю их на переработку.