Лют - стр. 26

У островитян большие ожидания касательно меня и Хью, но я все еще не понимаю какие. Всё здесь словно завязано на этом Дне «Д», что бы он собой ни представлял. Может, я просто воображаю лишнее, накручиваю себя на ровном месте, а может, и нет.

Теперь я бреду, не глядя по сторонам, и к тому времени, как приближаюсь к роще, нервы мои на пределе. Пикапа Джона Эшфорда поблизости нет. На этой неделе остров почти опустел, и мне не нужно прятаться. Но я крадусь меж дубов, слушаю их приветственные летние шепотки и наконец добираюсь до заветного места, достаточно удаленного от тропинки, чтобы не бросаться в глаза. Затаив дыхание, торопливо оглядываюсь, напрягаю слух, после чего достаю из тайника в дупле низко склонившегося дуба зажигалку. Я настолько хорошо знакома с этими деревьями, что в такие дни, как сегодня, без труда представляю, что они обладают неким сознанием. Ждут. Наблюдают. Составляют свое мнение.

Дупло набито окурками. Снова пора его вычистить. Я опускаюсь на корточки, чувствуя, как горят мышцы бедер, щелкаю зажигалкой и медленно затягиваюсь своей единственной драгоценной сигаретой.

Полный идиотизм, по-другому не скажешь. До замужества я практически не курила – только в компании, и то крайне редко, потому что, признаем честно, я почти ни с кем и не общалась. Пристрастия к табаку у меня не было, но мысли о том, что нужно будет выходить замуж, заводить детей, навсегда отказаться от курения, постоянно меня грызли.

Я ощущаю эти мгновения как маленький кармашек времени, не принадлежащего моей семье. Это время только мое, и если я хочу потихонечку убивать себя по пять минут в день, то, черт побери, имею на это право.

Я размышляю о камне. О естественном переходе. Обо всех тех людях, которые добровольно решили умереть всего в нескольких шагах отсюда. И если они сами пожелали себя убить, то остальные жители Люта помогали им в этом с большой охотой.

Во рту появляется затхлый вкус: сегодня сигарета что-то не пошла. Я быстро тушу окурок и иду через лес на север, к сердцу рощи, туда, где лишь вчера обнаружила Чарли.

Страх все глубже и глубже проникает в мои кости, но, когда я достигаю небольшой опушки, рассеивается, точно случайно вырвавшийся чих. Сколько раз я уже тут бывала. Не считая раскопа, на Люте не осталось мест, которые я бы не посещала по многу раз, и все же сюда меня влечет чаще всего. Вот дуб с низко склоненным, будто в знак почтения, суком; вот тусклый солнечный свет просачивается между ветвями деревьев, перескакивая из одной прогалины в другую; вот ствол, обвязанный бордовой веревочкой, которую никто не потрудился снять; а вот и камень. Жертвенный камень.