Люмен - стр. 2

Если я не могу их увидеть, это не значит, что я не нахожусь под их неустанным присмотром.

В воздухе прямо передо мной появляются глаза, чернильно-черные, блестящие, они подмигивают мне: один раз, второй, третий.

– Я вижу вас! – объявляю я во всеуслышание.

Мне отвечает страшный рев, и тьма обрушивается на меня сверху, я оказываюсь погребенной под чем-то очень тяжелым, оно вот-вот раздавит меня.

– Вам не напугать меня! – кричу я, но это ложь.

На самом деле я напугана. Мои страхи следовали за мной по пятам на протяжении всей моей жизни, и теперь наконец, наконец, наконец-то я узнаю, что было спрятано за их масками.

Зачем они следуют за мной?

Что им от меня нужно?

Потому что я знаю наверняка: они здесь из-за меня.

Я знаю это.

Я просто знаю это.

Стены вокруг меня начинают пульсировать, от них исходит нестерпимый гул, они ревут.

Окружающее меня пространство пронизано дикостью, варварством, и в то же время оно так изящно.

Но все-таки во главе угла здесь стоит забвение, и я должна всегда помнить об этом: что бы я ни делала, в конечном итоге оно поглотит меня.

Я знаю это.

Я это чувствую.

Я схожу с ума.

– Вы готовы? – спрашивает она, и мы киваем.

На самом деле это неправда, но какое это имеет значение?

Она кивает в ответ, и тут же по всему периметру вспыхивает беспощадное пламя, ее слова будто ударяются о барабанные перепонки:

«Один в один, один в один».

Я падаю вниз с обрыва навзничь.

Прямо в блаженное забытье.

Бесконечное.

Бесконечное забытье.

Комната с бешеной скоростью вращается вокруг меня, словно карусель, пока наконец стены не замирают на своих местах. Все здесь белое, пропитанное запахом лекарств, оглушенное пищащими сигналами приборов жизнеобеспечения. Вокруг гладкие стены и пронизывающий холод. Мурашки на коже все плотнее и плотнее жмутся друг к другу, словно боятся этого чужого и странного помещения. Я тяжело сглатываю.

Я в больнице.

Мне холодно.

Мне страшно.

Мой погибший брат смотрит на меня пронзительно, а затем отводит свои бледно-голубые глаза в сторону, уклоняясь от моего вопроса. Остается лишь задать его снова.

– Финн, где Дэр? – спрашиваю я твердо, и каждое произнесенное слово вонзается мечом в мое собственное сердце. Тем временем тьма заполняет комнату: каждый сантиметр, каждый вздох, каждую секунду.

Финн смотрит в сторону, пробегает взглядом по стенам и полу – его глаза устремлены куда угодно, только не на меня.

– Дэр… Ты же прекрасно знаешь, где он, Калла.

Но он ошибается, я не имею ни малейшего понятия, и с этим смириться мне сложнее всего.

Мои глаза резко закрываются, и последнее, что они замечают, – белое больничное одеяло, которым я укрыта. Я ускользаю от реальности, и Финн берет меня за руку.