Люди зимы - стр. 13
Темноты я не боюсь. Когда мы играем в прятки, мне нравится прятаться под одеялом или под маминой кроватью. Я еще не очень большая и могу втиснуться в самые узкие щели, поэтому маме приходится искать меня довольно долго. Мое самое любимое «прятальное место» – стенной шкаф в комнате мамы и папы. Я люблю чувствовать, как прикасается к моему лицу их одежда; тогда я представляю себе, будто иду сквозь дремучий лес, где ветви мягки, а листва пахнет домом – мылом, дымом очага и розовой водой, которой мама иногда ополаскивает руки. В дальней стенке шкафа есть расшатавшаяся доска, которую можно сдвинуть в сторону. Если проползти в отверстие, окажешься в бельевом шкафу в коридоре – под полками, на которых сложены чистые простыни, полотенца и скатерти. Иногда я совершаю обратное путешествие – забираюсь в бельевой шкаф и вылезаю в родительской спальне. Чаще всего я проделываю это по ночам – мне нравится смотреть на маму и папу, когда они спят. В такие минуты я чувствую себя совершенно по-особенному, как будто я дух или призрак, а не обычная, живая девочка. Кроме того, это очень приятно – не спать, когда все вокруг спят, и только мы с луной тихонько глядим на маму и папу и улыбаемся.
Мама находит в темноте мою ладонь и рисует на ней кончиком указательного пальца невидимые буквы.
«В-с-т-а-е-м?» – читаю я.
– Нет, мамочка, еще немножко! – прошу я и сжимаю ее пальцы. Мама вздыхает и крепче прижимает меня к себе. Ее много раз стиранная ночная рубашка сшита из мягкой фланели, и я, не удержавшись, глажу ее податливые складки.
– Что тебе снилась, моя сладенькая? – спрашивает мама. Голос у нее тоже мягкий и шелковистый, как тонкое льняное полотно.
Я улыбаюсь, потом в свою очередь беру ее за руку и пишу на ладони:
«Голубая собака».
– Вот здорово! И ты снова каталась у нее на спине?
Я несколько раз киваю, стукаясь затылком о твердый подбородок мамы.
– А куда она возила тебя на этот раз? – Мама целует меня сзади в шею, и ее дыхание щекочет короткие волоски на моей коже. Однажды я сказала мисс Делайле, что мы все, наверное, отчасти животные, потому что на коже каждого человека есть что-то вроде меха. В ответ учительница засмеялась и сказала, что это все глупости.
Иногда, когда мисс Делайла смеется над какими-то моими словами, я кажусь самой себе совсем крошечной и глупой, как младенец, который только-только учится говорить.
– Она возила меня посмотреть на леди со спутанными волосами, которая живет в дупле старого толстого дерева, – отвечаю я. – Только на самом деле она не живет, потому что уже давно умерла. Она – одна из Людей зимы.