Люди в белых хламидах - стр. 2
Между тем обладатели балахонов продолжали беседу.
– Надо позвать Даркуса, – предложила молодая длинноволосая докторша.
– Не надо. Что он про нас подумает? Облажаться на первой же самостоятельной работе? – возмутился брюнет, стоящий к Валерии спиной.
– Есть идеи получше? – язвительно поинтересовался третий врач, обладатель баса. Низкий голос не очень вязался с нескладной худощавой фигурой.
Похоже, идей получше ни у кого не было, и беседа на время затихла. Почему доктора выглядели такими растерянными? Интерны, что ли? Скорее всего. Лица очень молодые. А Даркус, о котором они говорят, видимо, их наставник. Странная фамилия. Или это имя? В любом случае очевидно, что иностранец. И, похоже, высококлассный специалист, в отличие от этой растерянной троицы. Валерии не хотелось, чтобы ее лечили неопытные врачи. Так, чего доброго, к основной болезни может еще и осложнение добавиться. Стоп! А что, собственно, за основная болезнь? Что за хворь приключилась с Лерой? Почему она в клинике?
Валерия напрягла память, пытаясь восстановить события последних дней. Вроде все было как обычно. Учеба в ненавистном юридическом, куда поступила по настоянию отца, и подработка в фирме, которая организовывала детские праздники. Вечером пару часов за ноутбуком, а с утра по новой – институт и работа. Воспоминания обрывались ночью четверга. Как легла спать, Валерия помнила, а вот что случилось потом – смутно.
Додумать эту важную мысль Лере помешало внезапно нависшее над ней лицо ребенка. Работа с детьми научила безошибочно определять возраст – малышу два с половиной – три года. Интересно, откуда он взялся в больничной палате? Большие серые глаза изучали Леру серьезно и сосредоточенно. Она даже засомневалась, правильно ли определила, сколько малышу лет. Уж больно взгляд его был вдумчив. Однако через несколько секунд милая мордашка начала морщиться. Детскую мимику Валерия тоже умела распознавать с легкостью – сейчас ребенок заревет.
И действительно, в следующее мгновение комната затряслась от громкого заливистого плача. Вообще-то Лера привыкла, что, глядя на нее, дети улыбаются, а не хмурятся. Ведь чаще всего на утренниках она исполняла роль доброй феи. Чем выгодно отличалась от своего партнера Пашки, который порой так вживался в образ Бармалея, что мог довести маленьких зрителей до слез.
И вдруг Валерия поняла, отчего плачет ребенок. Она наконец вспомнила события пятницы. Правда, не все, а только один маленький фрагментик. Но этого хватило, чтобы сердце ухнуло и неровно затрепыхалось в груди, а во рту стало неприятно-вязко. В памяти всплыли падение с одиннадцатого этажа и удар об асфальт. Почему это случилось, Лера вспомнить не могла, но зато пришло осознание, чего испугался малыш – ее изуродованного тела.