Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - стр. 29

Слава Богу, я благодарен Господу, я прожил удивительную жизнь. Даже представить не мог, что доживу до таких лет, что войну переживу, такое там случалось, но остался жив. Восемьдесят лет – это определенная граница, скажу вам, а мне сейчас восемьдесят семь, и я еще в гору могу бежать, правда недолго: сердцебиение. А вообще, особых проблем со здоровьем нет, только бронхи, горло, но это еще с детства. Благодарен Богу, что могу работать, писать, что Он меня терпит. Много писал[20] – обо всех Овчарских монастырях несколько монографий, писал о монашеской жизни вообще, как развивалось монашество в России, Румынии, Болгарии, Греции. Писал о нашем монашестве, об отдельных монахах, прежде всего об авве Иустине[21].

– Вы были и с ним лично знакомы? Когда и как вы с ним познакомились?

– Конечно, познакомились в нашем селе, монастырь Челие находится в Леличе. Когда я ходил в церковь, встречал его, таким образом, он меня еще ребенком помнил и монастырским учеником. Отец Иустин меня исповедовал, я хотел, чтобы он был моим духовным отцом. Потом приводил к нему и отца Амфилохия (Радовича), Афанасия (Евтича), Иринея (Буловича), он затем постригал их в монашество.

– Вы знали многих русских людей еще из первой волны эмиграции. Как вы оцениваете их роль в развитии церковной жизни в Сербии?

– Много русских священников и монахов жили разрозненно в Сербии и в других странах. Хорошо было бы хотя бы списки составить, чтобы знали, кто где подвизался, каким был монахом, что внес в духовную жизнь Церкви, это очень важно. Русские монахи, находившиеся у нас, думаю, служили примером нашему монашеству.

Еще когда я был ребенком и в 1938 году пришел в монастырь Жича к владыке Николаю, видел, что к нему приходили русские священники, с некоторыми из них познакомился. Знал отца Феодосия, он жил в монастыре Дечаны; удивительный он был, отец Феодосий, настоящий монах и духовник, думаю, что он был духовным чадом митрополита Антония (Храповицкого).

Всех, конечно, я знать не мог, они жили в разных монастырях, а я состоял послушником и не разъезжал особенно. Но некоторых помню. Я очень хорошо помню отца Рафаила. Писал я и об отце Харитоне, мы тогда и не знали много о нем. А он был профессором, долго жил в Париже, затем решил перебраться в Югославию, остался здесь и принял постриг в Раковице. Он хотел строгой монашеской жизни, выкопал себе землянку, укрепил досками, вместо двери поставил ящик, и в этой пещерке жил месяцами. Потом его послали в Жичу, это был 1939 год, тогда его звали Николай. Одевался просто, очень просто, прихрамывал. Мы думали, что он беженец или просто какой-то бедолага, он нам не рассказывал о себе, и мы иногда подшучивали над ним (при этих словах отец Йован расплакался. –