Люди под Дождем. Избранные беседы за 5 лет - стр. 40
Адельгейм: Нет, они продемонстрировали свое отрицательное отношение к смычке церкви с властью. Понимаете? Это разные области жизни – гражданская и церковная. Смешивать эти две области жизни не следует. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Лобков: Вы считаете, что их поступок сродни юродству, в каком-то смысле?
Адельгейм: Василий Блаженный подходит к Ивану Грозному и дает ему мясо. А тот говорит: «Я не ем сырое мясо». – «На, ешь!» – «Я не ем, сейчас пост». – «Мясо не ешь, а кровь человеческую пьешь». Понимаете? Юродивые могли поступать так. Грозный в тюрьму его не посадил, ничего ему не сделал. Он принял это обличение.
Лобков: То есть получается, что они продолжают традицию древнего юродства.
Адельгейм: Это – юродство. Да. Причем они повели себя так… Бог иногда выбирает так, чтобы ему послужили люди весьма ненравственные, очень разные.
Лобков: Случалось ли, что кто-нибудь оскорблял ваши чувства в церкви?
АДЕЛЬГЕЙМ: МЫ К ЭТОМУ ПРИВЫКЛИ. МЫ ЖЕ ЖИЛИ ПРИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. С МЕНЯ И КРЕСТ СРЫВАЛИ, И СМЕЯЛИСЬ. МНЕ КАК-ТО В ГОЛОВУ НЕ ПРИХОДИЛО, ЧТО МОИ ЧУВСТВА ОСКОРБЛЯЮТСЯ.
Лобков: А у вас тут еще не завелись православные дружинники?
Адельгейм: Нет, пока нет. «Сторонники Pussy Riot украсили балаклавой голову Ленина». Это в Липецке. Они наделают сами вызовов, естественно, им отвечают. А нас атакуют. Нас критикуют. Сейчас постоянно приходят с крестиками, чтобы освятили. Зачем крест освящать? Мы, наоборот, все крестом освящаем. Или там говорят, что надо иконы освящать. Раньше было не так. Раньше икона намаливалась, в каждом доме было событием, когда напишут икону. Это стоило очень дорого. И потом пред этой иконой молились поколениями, из рода в род переходило. А сейчас это просто. Водой покропили, молитву прочитали – все, икона освящена. Раньше икону надо было писать. Это было дорого. А сейчас фотография. Ничего не стоит. Та же пархаевская фирма («Софрино». – Примеч. ред.)… Отец Зенон оценивал пархаевские произведения, знаете как? «Я бы все это сжег».
[На улице]
Лобков: Где синедрион?
Адельгейм: Налево сейчас. Это горсуд, не синедрион. Суд общей юрисдикции.
[У дома священника]
Лобков: Вас давят, додавливают. Для чего это делается? Для чего теперь нужно переписывать этот устав? Чтобы свергнуть вас, отстранить от служения, устранить вас в другую епархию?
Адельгейм: Устав переписывает Синод. Это централизованная организация, Патриархия. И устав этот меняется в таком смысле, что мы лишаемся добровольности в объединении, мы лишаемся права быть учредителями, мы лишаемся церковного имущества, и нарушаются другие конституционные права. Допустим, обращение в суд. Нам запрещается, как мирянам, обращаться в суд. Статья 9, глава 1.