Люди Падающей Воды - стр. 25

– Что ты делаешь? Она же не смоется!

– Этот знак моей любви будет тебя хранить. Если кто-нибудь захочет причинить тебе зло, так и скажи – у меня на груди знак сожженного Обречённого – жди страшной мести от него.

– О, Харка, как же ты мог? Этот твой знак теперь можно удалить разве только вместе с грудью. Но она же левая – мне придётся безгрудой стать, если захочу я в охотницы.

– Не удаляй. Верь мне – всё будет хорошо.

– О, Харка, Харка, зачем ты сделал меня несчастной?

Эола убежала, испугавшись Гляма.

Краскотёр потыкал пальцем в Харкину грудь:

– Ещё не просохла? Знаешь, только что придумал ей название – милость Бурунши. Как думаешь, подойдёт?

Харка усмехнулся.

– Нарасхват пойдёт – всем нужна милость того, которого уже нет и никогда не будет.

– Я готовил её из белой глины, добавив немного волчьего жира и пихтовой смолы. Чуешь, как пахнет? – Глям притиснулся носом к Харкиной груди и зашептал. – Доведётся с Ним встретиться там, попроси для меня….

– Месторождение белой глины, волчьего жира или пихтовой смолы?

– Силы мужской. Бабы ходят ко мне табунами за красками для красоты, готовы на всё, а я…, – краскотёр прицыкнул языком.

Взор Обречённого посуровел:

– Младенцев ел?

– Говорили, продляют жизнь.

– Вот и живи.

– Так радости нет.

– Ступай, – Харка закрыл глаза. – Силы твои ушли в обмен на долголетие.

– Так если б я знал…. – Глям горестно махнул разноцветной рукой и прочь пошагал.

Явился Многорукий Лам.

– Ты тоже с просьбой?

– Поговорить пришёл. А впрочем, да, конечно, хочу попросить – раз ты последний Посвящённый….

Харка поправил:

– До заката.

…. дай мне помощников – я обучу их гончарному делу.

– Толково. Но у меня другая мысль – лето для охоты, пусть юноши сейчас постигают навыки пищу добывать, а горшки учиться лепить можно зимой в пещере. Ты сюда глины натаскай – как опадёт листва, и все стада откочуют в края высокого солнца, в помощниках тебе недостатка не будет. И приглядишься – кто посноровистей, летом в овраг с собой заберешь.

– Верно мыслишь. Какой бы из тебя вышел Хранитель! Ты, Харка, видишь жизнь не так, как все – не зря же был выбран приемником.

– А ты как видишь её, Лам Многорукий?

– Восход – закат, зима и лето, рождение – жизнь – смерть…. Примерно так.

– А для чего всё это?

– Кто знает? Наверное, Бурунша….

– А самому постичь?

– Тут голова нужна Хранителя.

– А ты под ним? Удобно. Ответь мне, Лам, любил ли ты женщину когда-то всей душой, которая сгорала в огне нетерпеливой страсти – к ней бегал на свидания, томился, ждал и обнимал в безудержном порыве?

– Конечно, Харка, ведь я – мужчина.