Люди на карте. Россия: от края до крайности - стр. 6

– Правой бери! – поправляет он меня, когда я потянулся за книгой левой рукой.

– А можно вас сфотографировать? – осторожно спрашиваю я, так как знаю, что некоторые шаманы этого не любят.

– Что ж, давай, – говорит он, окидывая меня оценивающим взглядом.

Я достаю фотоаппарат и делаю пару снимков.

– Работай, работай! – подбадривает верховный шаман.

Он то приветливо улыбается, то придает лицу суровое, даже высокомерное выражение.

– Плохо работаешь! Давай, старайся! Работай!

Видно, как нравится ему это слово.

Мы оба раззадорились. Я едва успевал менять ракурсы, включать и выключать лампочки для смены освещения (в этом мне помогал сам шаман, имевший, по-видимому, немалый опыт общения с фотографами). Кении-Лопсан оживился, глаза загорелись. Он швырнул на стол свою маленькую круглую шапочку и задорно встряхнул седыми волосами:

– Работай, как следует! Чтобы все женщины увидели меня и полюбили! Так! Молодец! Хорошо работаешь!

Потом мы позвали молодого родственника шамана, и Кенин-Лопсан фотографировался со мной, а затем и с юношей, и, клянусь, это была самая веселая фотосессия в моей жизни.

– Повезло тебе, – смеясь, сказал он напоследок. – Я иногда таким коварным бываю, но сейчас – в добром настроении.

У тебя сегодня хороший день.

И в этом он был, без сомнения, прав.

Дерево с душой имеет листья.

Душа дерева при этом находится в корнях. Если бы душа дерева пряталась в листьях, ее бы сдуло ветром.

– Тувинское поверье из собрания М. Б. Кении-Лопсана

Седой рыбак быстро перебирает сеть. Сильные жилистые руки с хрустом вывертывают рыбу из ячеек и бросают в ящик на дне лодки. Алой кровью сверкают нежные лепестки жабр, перламутровыми блестками разлетается чешуя. На озеро Азас опускается вечер.

– Погляди, как вырывается! Все жить хотят, даже рыбы. Вот эта – сорога. По-нашему, по-сибирски. Вы ее плотвой зовете.

А здесь сиг попался. Только взгляни! Несколько часов пролежал – и уже мягкий весь. Мясо само от костей отходит…

Вниз по течению озеро сужается и плавно переходит в реку Тоора-Хем, которая километров через тридцать впадает в Большой Енисей. Возле устья раскинулась деревня, куда я долго пытался попасть, а потом еще дольше не мог из нее выбраться…

Кого-то в Тоджинский кожуун, что на крайнем северо-востоке Тывы, влечет тайга, кого-то – шанс поймать огромного тайменя весом килограммов в двадцать, а самых наивных – тувинская поговорка «Кто в Тодже не бывал, Тывы не видел». Если это правда, то свою республику видела лишь крохотная горстка тувинцев.

Нормальные путешественники попадают сюда на вертолете или на кораблике «Заря», крейсирующем вверх-вниз по Большому Енисею. Когда билеты на него заканчиваются, менее везучие добираются в особом автобусе на базе вездехода «Урал».