Люди и Ящеры - стр. 37
Труба выходила на обрывистый склон горы, высоко над Быстрянкой. Иржи порвал матерчатую сетку, закрывавшую отверстие, раздвинул стебли дикого хмеля, и тут же судорожно уперся в гладкие стенки – ниже был почти вертикальный обрыв. А за рекой, как на ладони, лежала деревня с темными еще избами. А в деревне тревожно скулил Бернгардт, родненький.
Внизу, под самым обрезом трубы, в предрассветных сумерках угадывались заросли тальника. У Иржи мелькнула мысль о том, что если придется падать, кусты в какой-то мере смягчат удар. Но проверять это очень не хотелось.
Позади испуганно бубнил Иоганн.
– Чего? – спросил Иржи.
– Обрыв там?
– Обрыв.
– Веревку с тебя размотать?
– Давай.
Пока Иоганн разматывал, Иржи лихорадочно принялся ощупывать стенки, пытаясь найти крюк, штырь, кольцо, что-нибудь, что позволяло бы закрепить конец веревки. Однако внутренность трубы оказалась абсолютно гладкой. Ни выступа, ни отверстия, ни даже царапины. Отчаявшись, он выглянул наружу.
Начинало светать. На куполе колокольни уже отразилась заря. С крыши Промехиной мельницы опять каркал ворон. Порядочные птицы еще спали.
– Во жуть. Иоганн, привязать-то не за что.
– Что ж теперь, пропадать? Ты как хочешь, а я в стеклянный шар не собираюсь. Пошшупай снаружи, хорошенько пошшупай. Люс, люс. Должно быть что-то! Иначе как?
– Бесполезно. Голый камень. Хотя погоди-ка.
Он перевернулся на спину.
– Держи меня за ноги!
Иоганн вцепился мертвой хваткой. Иржи высунулся по пояс и начал шарить руками.
– Слава те, Господи…
Он обмотал веревку вокруг трубы, края которой ладони на две выступали из скалы.
– Все. Отпускай меня.
– Не могу, – прохрипел Иоганн. – Руки свело.
Иржи чертыхнулся.
– Сейчас же отпусти!
– Да не получается!
– Послушай, – вдруг сказал Иржи. – Кажется, в трубу кто-то лезет.
– Да ну?!
Руки Иоганна разжались. Потом, внизу, когда они уже спустились, дуя на ободранные веревкой ладони, Иоганн спросил:
– А как ты узнал, что кто-то лезет? Я так ничего не слыхал.
– Я тоже не слыхал. Нужно было, чтоб ты отцепился.
На Иоганна навалился истерический смех.
– Ну, парень, ты даешь! «Кто-то лезет»… Надо же сообразить! Я чуть не помер.
– Тише ты. Что с веревкой-то делать? Нельзя ее тут оставлять.
– Айн момент!
Продолжая похохатывать, Иоганн вытряс из штуцера порох.
– Давай, чиркни.
Порох вспыхнул. От него занялась просмоленая пенька. Огонь разгорелся, побежал наверх, слегка раскачиваясь от утреннего ветерка.
– Вот теперь точно аллес гут. Унесли мы ноги! Чего грустишь?
– А ведь там свои веревки есть, – сказал Иржи. – Вдруг железяки спустятся?
Иоганн почесал затылок.