Люди и куклы (сборник) - стр. 59
– Вы можете оставить мне газету?
– Нет проблем, мосье.
В доме Наталья Владимировна заиграла на рояле.
– Что это за музыка? – спросил папаша Ланглуа.
– Чайковский, Первый концерт.
– Ваша жена прекрасно играет. Моя Мадлен оживает от ее музыки.
Он выбил трубку и заковылял к своему дому. Кромов проводил его взглядом и тоже двинулся домой. Пес бежал перед ним. Рояль гремел.
В улочку выехало такси и медленно покатило вдоль забора.
Кромов был к улице спиной, когда раздался выстрел.
Пес подскочил над дорожкой, завыл, завертелся волчком.
Кромов бросился к Дружку, поднял его на руки. Голова собаки мокла в крови. Кромов обернулся. Такси, выбросив клуб желтого дыма, быстро удалялось.
Наталью Владимировну разбудил стук. Тихое, вкрадчивое постукивание в оконное стекло. Она села на постели и прислушалась. Стук повторился.
– Алеша, – позвала она шепотом, – Алеша, проснись…
– Я не сплю, – тоже шепотом отозвался Кромов.
Они спали во второй, совсем маленькой комнате. Проходную комнату теперь почти целиком занимал рояль. Дверь между комнатами была приоткрыта. Стучали в окно проходной комнаты.
Кромов, стараясь не шуметь, натянул брюки. Выдвинул ящик тумбочки, достал пистолет. Перевел затвор, дослав пулю в ствол.
– Мне страшно, Лешенька, – еле слышно сказала Наталья Владимировна.
– Не бойся, – зашептал ей в самое ухо, – пока запугивают, не станут убивать. Ведь покойники банковских чеков не подписывают.
Кромов неслышно протиснулся в дверь. Прижимаясь спиной к стенке, пошел к окну.
«Бдом!» – гулко ударили привезенные Натальей Владимировной «необходимые» часы. «Бдом!»
Два часа ночи.
Чей-то темный силуэт в окне. Голова в кепи, широкие плечи. Человек что-то держит в руках. Внезапно огонек спички осветил лицо ночного пришельца. Полбышев!
– Наташа! Это Полбышев, старый мой товарищ, – в голос сказал Кромов и сам постучал в стекло.
Силуэт под окном пропал, послышались шаги на крыльце.
– Георгий Иванович?
– Так точно.
Кромов впустил Полбышева в дом. Зажег лампу. Полбышев мало изменился. Посуровел весь как-то. В щегольском парижском кепи выглядел особенно русским.
– Простите, Алексей Алексеевич, за ночное вторжение. Нужда привела.
– Вам денег надо? Сколько? Все, чем могу…
Полбышев засмеялся:
– Вот ваши бывшие дружки кричат, что у вас зимой снега не допросишься. Знаете, как они вас прозвали? Красный Граф. Они «острят»: собака на реке Сене – сам не ест и другим не дает. А мне – пожалуйста.
– Нет, я из своих, личных…
Наталья Владимировна выглянула из-за двери, щурясь на свет:
– Вы тот самый Полбышев?