Люди и куклы (сборник) - стр. 19
Из-за сопки вышел пеший. Он размеренно шагал навстречу всадникам, полы длинной шинели пылили по дороге. Вот он поравнялся с конем: жилистый, бородатый, боевые медали побрякивают в такт шагам. В руке, как посох, винтовка, на штык которой насажено два каравая хлеба. Солдат не глядел на офицеров и так прошагал бы мимо, если бы Кромов не окликнул:
– Куда идешь, служивый?
Бородач остановился. На запыленном лице светло и остро смотрели слегка прищуренные глаза.
– Домой иду, ваше благородие! В Тамбовскую губернию. Так что полк наш совсем разбили, я вот и решил, что пора кончать. – И зашагал дальше.
Горчаков провожал его взглядом, потом рванул кобуру, путаясь в револьверном шнуре. Кромов, крутанувшись в седле, поймал его руку.
Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Вдруг Горчаков часто заморгал, губы его покривились.
– Он ненавидит нас… – прерывающимся голосом твердил Горчаков. – Ненавидит… ненавидит… В чем мы виноваты перед ним, Алеша?.. Скажи… скажи…
Кромов, придерживая коня, глядел вслед бородачу.
Солдат размеренно шагал, пока совсем не пропал среди сопок.
За письменным столом, заваленным бумагами и картонными папками, сидел пожилой грузный мужчина с круглой седой головой, остриженной ежиком, в усах с подусниками «а-ля Скобелев». Алексей Кромов помещался в кресле для посетителей.
Уходящий с должности генерал Томилин сдавал дела вновь назначенному военному атташе России во Франции полковнику графу Кромову.
– Ну, вот… кажется, всё, – задумчиво протянул генерал. – Официальную передачу должностных бумаг можно считать законченной.
Томилин стал собирать листы и раскладывать их в папки.
– Позвольте, я вам помогу, ваше высокопревосходительство!
– Благодарю. Я все уложу сам, в последний раз. Чтобы вы чего-нибудь не напутали с самого начала. Вам еще с этими бумагами придется повозиться. Еще надоест. – Генерал неторопливо завязывал цветные тесемочки на папках. – А передоверить никому нельзя: личный архив военного атташе. Головой за него отвечаете, голубчик.
Томилин улыбнулся в усы.
От нечего делать Кромов в который уже раз оглядел кабинет военного представителя России в Париже: комнату, где ему предстояло провести не один год.
Письменный стол, три кресла: одно для хозяина, два для посетителей, шкаф, большой металлический сейф – вот и все, что составляло убранство этого кабинета. Еще был камин у дальней стены от окна.
«Надо будет стол поближе к окну передвинуть, – подумал Кромов, – и кресла поставить как-нибудь по-другому, без казенной образцовости…» Словно угадав его мысли, Томилин весело пробасил: