Любой ценой. Сборник историй - стр. 12
Чувство неудобства не проходило, хотя я лежал на операционном столе в очень удобной позе на мягком матраце, облегчающий каждый выступ тела. Но это уже не воспринималось. Вот как будто невидимая прозрачная пелена отгородила меня ото всех. Коллеги были здесь. Их внимательные глаза сосредоточенно наблюдали за мной. Дыхание прекратилось. Я судорожно хватал воздух ртом, но все напрасно. Невидимая сила отсекла живительный кислород. Неописуемый ужас смерти охватил своими стальными клещами все мое естество. Мне хотелось кричать на весь мир, на всю вселенную, но я не мог пошевелить, ни одним мускулом, я был бессилен. Тело забилось в агонии. Мучительный страх покинул меня, все вдруг отодвинулось на задний план и стало безразличным. Я еще был в сознании, но взгляд уже тускнел, вдруг представилась вся моя жизнь. Она промелькнула в мозгу с невероятной быстротой, до мельчайших подробностей и предстала такой безразличной и не нужной. К чему это все, чтобы бесследно исчезнуть вместе с моим прахом с этими последними мыслями все померкло, погружаясь в покой, мрак…
Мрак превратился в какой-то легкий живительный эфир. Абсолютный покой царил тут. Знакомое чувство неудобства далеким эхом нарастало, заставляло вертеться, менять неудобные позы. Но с каждым новым положением становилось все неприятнее. Эфир сжимался, он давил со всех сторон, заставляя искать и искать удобное положение, но все напрасно, страх вкрадчиво и медленно становился союзником сжатого эфира. Внезапно появилось чувство нехватки живительного притока. От этого положение неудобства усиливалось разлилось и воцарилось на месте живительного. На смену страху и неудобству медленно возвращалось чувство безразличия и покоя, последним движением, угасающей волны чувств удалось схватить глоток пресного безвкусного и такого отвратительного воздуха. Новый вздох влил в угасающие чувства свежести, вернул движение, безразличие отодвинулось. Захотелось двигаться и дышать, дышать безвкусный воздух все больше и больше безостановочно.
– Две тысячи девятьсот пятьдесят граммов. – Сказала врач-акушер, держа перед глазами счастливой матери сына.
Ребенок родился здоровым, розовое его тельце, черные волосики на голове, реснички, растопыренные пальчики и крик: – Уа-а! Уа-а! – все инстинктивно подсказывало матери о рождении здорового нормального ребенка…
Его нашли утром в операционной лаборатории. Он лежал на хирургическом столе, рядом на подставке стоял таз, наполненный окровавленными его внутренностями.
Все прочее рассказали газеты. Кричащие заголовки, которых, пестрели на передовице: