Любовный треугольник - стр. 52
Уйти из семьи… Предать отца, для которого я был наследником, его гордостью. Того, кто последний кусок в детстве отдавал, когда мы были в тяжелом положении. Того, кто чтобы мы с Мариам ни в чем не нуждались, заложил дом, дабы открыть своё дело. Больше никогда не видеть родных… Тех, кто меня воспитывал, кто был самым дорогим в жизни. Бабушек, деда… с которым я на рыбалку ходил, в лес с палатками.
От всей семьи отвернуться. Ведь я знал, что они не захотят меня больше видеть. Знал, потому что отец как-то рассказал о его сестре, выбравшей себе в мужья поляка. Несмотря на то, что она была его родной сестрой, его кровью, он ни разу в жизни не поинтересовался её судьбой. И также было бы со мной.
Но я четко осознавал на что иду. Я готов был. Осипова стала для меня той, ради кого я смог бы начать новую жизнь. С ней одной… С той, без кого не дышалось.
С той, кого забыть оказалось невозможно.
Поэтому и женился. Мне тогда в один момент на все плевать стало. Понял, что если любишь, то обязательно предадут. Выломают нахрен все кости и выдернут внутренности голыми руками. Ани же всегда была той, кто на подобное не способен. Она даёт уверенность в завтрашнем дне. Не катает меня на адских американских горках. С ней никогда не будет больно.
Поэтому для Мариам оптимально будет выйти за того, кто и ей никогда не принесёт боли. Боль причиняют те, кого любишь. А кто любит тебя – обидеть не способен.
20. 20 Давид
Спустя несколько дней я забираю Мариам к себе. На неё смотреть без боли невозможно.
Сестра стала похожа на ходячего мертвеца. Бледная, худая. На осунувшемся лице одни глаза большие остались.
Моя ненависть к Демьяну не просто выросла до немыслимых размеров. Она кипит серной кислотой, едва сдерживая меня от того, чтобы полететь к нему и закатать в асфальт за то, что сделал с сестрой.
Моей радостной и милой девочкой. Сидящей сейчас на кухне, и сжимающей пальцами чашку с чаем.
Я как раз направляюсь туда по коридору и вижу эту бледную тень.
- Как твои дела, Мариам? – спрашивает у неё Ани, с сочувствием склоняя голову. От жены тоже не укрылось, как она изменилась. - Ты на диете какой-то? Знаешь, я слышала, что все эти диеты до добра не доводят. Потом только хуже, если себя в чем-то ограничивать...
Мариам слабо улыбается, когда я вхожу к ним.
Заметив меня, поднимает голову и смотрит на меня бесцветным взглядом.
- Ани, позволь мне с сестрой поговорить! – прошу жену.
- Да, конечно. Я как раз с мальчиками на улицу хотела выйти.
Дожидаюсь, пока она оставит нас наедине, а потом присаживаюсь на соседний стул и смотрю сестре прямо в лицо.