Любовные драмы звезд отечественного кино - стр. 30

Я сказал, что можно не верить этим словам, потому что Ольга Чехова в своих воспоминаниях нафантазировала много. Например, то, что она до своего отъезда играла во МХАТе в «Вишневом саде», «Трех сестрах», «Гамлете»… Ничего этого, говорит В. Вульф, в ее биографии не было. Можно не доверять советской кинокритике, оценивавшей фильмы (по крайней мере мелодрамы) с участием Ольги Чеховой как не представляющие большого художественного интереса, но и заинтересованные в обратном современники Ольги не могли не оставить свидетельств о том, что актриса была, мягко говоря, не талантлива… Представьте себе истинный уровень ее дарования, если родная тетка Книппер-Чехова не замечает каких-либо выдающихся способностей племянницы, а Михаил после развода, несмотря на переживания, все же очень всерьез беспокоится за то, как бы Ольга не скомпрометировала на сцене его фамилию!.. На голом месте такое беспокойство не могло бы возникнуть. Конечно, однажды может наступить нечто вроде озарения, но все же… Отметим: советская критика оценивала уже зрелые работы Ольги Чеховой, а не первые ее театральные или кинематографические шаги.

История их любви и брака зафиксирована одной из заинтересованных сторон – Михаилом Чеховым – в его воспоминаниях. Никто и никогда не высказывал сомнений в их подлинной основе, так что приведем лучше его собственное свидетельство о том, что произошло и происходило. Надо сказать, что события были весьма близки к духу Серебряного века, а тоже – к декадентству, которое застал еще Антон Павлович. Вот несколько высказываний племянника (делайте скидку на склонность к иронии автора строк):

«Если ты действительно ставишь жизнь ни во что, – сказал я себе, – соверши сознательно неразумный поступок, который отразился бы на всей твоей жизни. Я стал думать. Неплохо было бы жениться: и неразумно, и обременительно. Мысль эта понравилась мне. Но на ком жениться? У О.Л. Книппер-Чеховой гостили две ее племянницы, и я решил жениться на одной из них. Не надеясь получить согласие ее родителей на брак, я задумал похищение и однажды ранним утром в далекой загородной церкви, подкупив священника, обвенчался без документов и формальностей. Свою молодую красавицу жену я скоро горячо полюбил и привязался к ней. Со свойственным ей чутьем она угадывала, в какой душевной неправде я жил, старалась помочь мне, но все же тоска и одиночество не оставляли меня. В моем письменном столе лежал заряженный браунинг, и я с трудом боролся с соблазнительным желанием».

Прямо-таки юнкер Шмидт! Причем это вовсе не преувеличение, «Козьма Прутков» здесь ни при чем: в те времена такие «соблазнительные желания» исполнялись очень даже часто.