Любовные чары - стр. 46
Фицрой ткнул меня в бок.
– Что ходишь, как сыч?.. Тут такие женщины…
Я вздохнул.
– Кто о чем.
– А ты о чем? – спросил он заинтересованно. – Что-то еще интересное?
– Я из медвежьего угла, – напомнил я. – Мне здесь все интересно и волнительно. Я потрясен и вздрогнут!.. Такая красотища!.. Хотя да, я согласен с тобой, главное – человек.
Он посмотрел с подозрением.
– Как-то не так говоришь.
– В чем?
– Выражение не то.
– Слишком честное? – спросил я. – Да, я такой. Главное – человек!.. Все так говорят, потому что так говорить принято в правильном и скучном обществе. Главное – человек! Хотя мы все знаем, что это не совсем так, а даже совсем не так…
– Смотря какой человек? – спросил Фицрой.
– И хто он за, – уточнил я. – Как бы вот. Ты посмотри вон туда, ну разве не прекрасно…
Он посмотрел, облизнулся.
– Ты прав. Особенно вон та, с вот такими… Пойдем! А то сам пойду и тебе сосватаю. Обеих.
– Ни за что, – сказал я решительно. – Иди-иди. А я намерен умереть девственником. Вообще-то я указывал на статуи вон тех странных зверей…
Он переспросил:
– Странных? Что в геглогах странного?
– Да позы какие-то, – ответил я поспешно. – Надо бы поестественнее.
– У геральдики свои законы, – ответил он и, дотащив меня к намеченным женщинам, сказал бодро: – Леди, это мой лучший друг, но он такой застенчивый, что если не схватите его крепко, тут же убежит от несвойственной мне робости…
Женщины посмотрели на него с интересом.
– О, – сказала одна, – тогда я лучше схвачу вас, хорошо?
– И я, – проворковала другая, – тоже схвачу… так схвачу.
Я пробормотал с облегчением:
– Ну вот, Фицрой, доигрался. Так тебе и надо. А я пошел, пошел, отвергнутый и печальный.
Одна из женщин сказала весело:
– Мы вас не отвергаем.
– Нет, – сказал я твердо, – я поэт, а нам, поэтам, нужно быть отвергнутыми, чтобы рождались божественные строки, рожденные скорбью и талантом нежно ранимого сердца. А поэзия, она тоже, знаете ли, женщина, и ревнива…
Не слушая, что скажут, женщин никому переговорить еще не удавалось, я поклонился и пошел рассеянно и печально, поэт все-таки, на всякий случай взор поднял, чтобы не замечать людей, а любоваться красотой залов.
Прикидываться не приходится, король Антриас в самом деле меценат, архитекторов и художников собрал. Думаю, не только со всей Уламрии, но из соседних королевств тоже понаехали всякие гении, прослышав о щедрой плате.
Придворные на меня поглядывают с любопытством, я не особенно нижнедолинец, но в то же время видно, что и не уламриец, а такое замечаемо и привлекает внимание.
За все время увидел только одно знакомое лицо, лорд Краутхаммер идет собранный и деловой, сопровождает его некто из лордов помельче, даже не лорд, а так, лордик, но все же из благородных, лорд такого уровня, как Краутхаммер не может позволить себе держать в помощниках простолюдина, а это помощник, а не спец. Я теперь такие вещи замечаю, сам почти спец, а то и спец, расту не по дням…