Любовники - стр. 17

Ещё она очень хорошо рисовала. У неё был большой набор карандашей в огромной пачке, которая раскрывалась и устанавливалась особым образом, а карандаши в ней располагались несколькими ярусами, и коробка с пастельными мелками. Карандашами Римма рисовала в обычном альбоме для рисования, а пастельными мелками – на больших и маленьких чёрных листах бумаги, которыми перекладывают фотопластины, и которые, как говорила Римма, папа собирал специально для неё у своих друзей-фотографов. А ещё Римма Яковлева красиво пела под гитару, на которой сама себе аккомпанировала.

Но училась она в институте так себе, без охоты и старания. Кто как, а Дина-то понимала, что Римма отставала вовсе не потому, что была глупой. Просто это было ей неинтересно. А что ей было интересно – рисование, пение, чтение? – кто ж знает.

***

Дина залила кипяток в приготовленный Верой и Валей заварочный чайник, а Римма сказала весело:

– Привет! Я, как всегда, вовремя.

Вера, любившая съязвить по любому мало-мальски удобному поводу, не преминула это сделать:

– Да уж, как всегда, прямо к столу.

Римма, у которой явно было хорошее настроение, засмеялась:

– Ладно тебе, Вер! Сегодня посуду помою.

– Какая радость! – Ехидничала Вера.

Римма не отреагировала на эту реплику, достала из сумочки плитку шоколада и положила на стол.

– Ой, чуть не забыла, вот, угостили! Даже кусочка ещё не откусила!

Вера, похоже, решила добить Риммино, неизвестно с чего взявшееся, хорошее настроение:

– И кто же это тебя шоколадом подкармливает?

– Кто-то, – кокетливо-таинственно ответила Римма и принялась намазывать маслом кусок батона.

– Ктото Ктотович Ктотозашвили? – Не унималась противная девчонка.

Римма посмотрела на Веру с недоумением, её глаза наполнились слезами, она бросила недоделанный бутерброд на стол и выбежала из комнаты.

Валя робко выговорила Вере:

– Зачем ты так? Ты же знаешь…

Вера, чувствуя вину, но не желая её признавать, огрызнулась:

– Не знаю. Лично мне лично она ничего не говорила.

– Я тебе говорила. – Всё так же робко, но укоризненно, сказала Валя.

Дина поддержала Валю:

– Иди, извинись.

– Не пойду. Подумаешь, цаца! Сама виновата – нéфига дурой быть с такими, как этот.

Валя поднялась и вышла из комнаты.

Вера, с детства усвоившая, что лучшая защита – это нападение, переключилась на Дину.

– А тебе-то Кокон автомат поставил за так, или тоже клеит?

– Может, за так, а может, и клеит, – спокойно ответила Дина, не прерывая чаепития.

– Темни-ишь… Так клеит или за так? – Не унималась Вера.

– Я бы на твоём месте пошла за Риммой и попросила бы прощения.

– А ты что, тоже про Римкин аборт знаешь?