Любовники - стр. 18

Нам заносят несколько блюд, бутылку шампанского в ведерке со льдом, фужеры и фрукты.

– Ты решил, что я настолько голодная? – обвожу все это великолепие. Слюна скапливается во рту. На тарелке нарезанный ананас. Обожаю!

– Это я себе, – улыбается широко. Я безмолвно смотрю на него и думаю: «Ну что за черт, Тая!»

Сердце предает меня в эту секунду, тело перемещается в пространстве словно нет ног. Чувство опьянения возвращается во сто крат сильнее.

– Ладно, Та-я, просто не знал, что любишь, – подмигивает. Я оступаюсь и чуть не падаю.

Не хочу заканчивать этот вечер, эту ночь. Единственное желание закрыться в номере и уничтожить весь мир за пределами этих метров.

– Спасибо, – скромно произношу.

Мы едим молча. Но то и дело переглядываемся.

Рыба шикарная, на десерт мой любимый медовик. А от фруктов такой аромат, что уже пропиталась их соками и вкусом.

– Шампанское? – указывает на ведерко.

Отрицательно машу головой. На сегодня алкоголя достаточно.

Игнат откладывает приборы первым. Под его тяжелым взглядом кусок в горло уже не лезет. Что-то вытягивает своими глазами из меня. До тошноты стягивает.

– Расскажешь мне, кто ты?

– Тебе правда это интересно?

Бегаем по лицам друг друга. Уже знаю, что у него над левой бровью маленькая родинка. А на верхней губе тоненький шрамик. Хочу нарисовать этого мужчину. Он идеальный в своей не идеальности.

– Ну, я бы не спрашивал, если бы не было интересно, – говорит так, что закручиваешься узелком.

Откидываюсь на спинку стула. Театрально делаю паузу и смотрю, как Игнат от нетерпения чуть елозит на стуле. Вот блин, он и правда ждет моих слов.

– Я художница. Год назад закончила Суриковское.

Его брови летят вверх. Ну да, это не совсем современно. Но что он ожидал?

– И ты рисуешь? Ну, реально рисуешь?..

– Да. Неделю назад отдала свой последний заказ. Игорь, – немного торможу. Ком в горле все еще не дает полноценно о нем говорить, – часто рекомендовал меня своим знакомым. Им нужно было то в доме стену оформить, то картину нарисовать. Я бралась за эти заказы. И мне нравилось.

Не юлю душой. Мне и правда нравится это. Дедушка тоже был художником. В его квартирке старой до сих пор хранятся картины, на которые смотреть без сбившегося ритма в сердце невозможно. Там такая душа в мазки вшита – дрожь прокатывается по спине.

Игнат подходит к столу, где обычно лежат буклеты. Ищет что-то в ящиках. Находит чистый лист и карандаш.

Закатываю глаза. Удовольствие маленькими шажками окружает меня.

– Нарисуй, – просит. И смотрит, как будто в первый раз видит.

– Тебя?

Думал, а потом отрицательно машет головой. А я и не дышала вовсе. Игнат указательным пальцем трет верхнюю губу и странно ухмыляется. Почему мои мыли прочитать он может, а я его нет? Как-то даже обидно.