Любовник змеи - стр. 11

Немного поразмыслив, я запасся баллончиками с краской и несколькими пачками бумаги.

Дождливой темной ночью – когда только оранжевый свет фонарей отражался в зеркале мокрого асфальта – я, одетый (ну прямо ниндзя) во все черное, подкрался к университетскому корпусу, пряча под курткой баллончик красной краски. Сердце мое гремело турецким барабаном – а руки дрожали. Я должен был совершить подвиг во имя всех бедняков и страдальцев. Внести свою лепту в изменение мира к лучшему.

Достав аэрозольный баллончик, я принялся расписывать корпус заранее придуманными лозунгами.

«За бесплатное и общедоступное образование» – «Повысить зарплату уборщице и дворничихе!..» – «Да здравствует революция!..» – «По телевизору врут» – и т.д.

Для кого я это писал?..

Господа министры-капиталисты – конечно – не прислушаются к неизвестному «ночному рисовальщику» – и не откроют двери университетов перед забитым оболваненным народом. Воротилы из финансового отдела нашего факультета – не ощутят резкого приступа совести и не увеличат оклад ни уборщице, ни дворничихе. А о том, что телевидение и интернет наполнены враньем – многие догадываются и без меня.

Я не мог признаться себе, что совершаю свою ночную вылазку ради себя. Лепечущим ребенком примеряю шапку революционера. Чтобы только не чувствовать себя ничтожеством – без смысла коптящим небо.

– Эй!.. Какого?..

Меня заметили охранники, вышедшие на крыльцо корпуса – видимо, покурить. Широкими шагами два амбала в униформе двинулись ко мне.

Не чуя под собой ног – я ломанулся прочь. Я летел, как душа, за которой гонится дьявол. А в груди моей пело: «Я герой!.. Я герой!.. Я герой!..».

Только на остановке маршрутного такси я понял, что суровые ЧОП-овцы давно меня не преследуют.

Остаток ночи я почти без сна провалялся в своей постели – мечтая о том, как поразятся студиозусы, когда прочтут утром мои лозунги.

Подходя утром к факультетскому корпусу, я увидел бригаду маляров, которая тщательно закрашивала мою «наскальную живопись». Холеные студентики – с сигаретами прогуливаясь по двору – показывали на маляров руками. Переговаривались. Смеялись.

Декан – мрачнее грозовой тучи – стоял на крыльце, выдыхая голубоватый дым сигареты. Перед деканом по стойке «смирно» вытянулись охранники.

Толстая дворничиха отчаянно бранилась:

– Да какой вандал, что за упырь додумался писать на стенах?..

Дворничиха – похоже – не оценила, что одним из своих лозунгов я требовал поднять ей зарплату.

Я был разочарован.

Мои надписи так быстро замазали!.. Мало кто успел их прочесть.

Но другой половиной сердца я ликовал.