Любовник - стр. 11
– Милая, – решил позвонить, уточнить, – зачем ты перевела аванс в клинику пластической хирургии?
Я и так знаю ответ, но все равно звоню. Потому, что не хочу запрещать ей, я же не тиран.
– Лешенька, я так соскучилась, а тут ты звонишь как раз, – мурчит она в трубку, пытаясь задобрить.
Но я ее слишком хорошо знаю, чтобы вестись на эту манипуляцию.
– Ближе к делу! – рявкаю в трубку.
– Хочу скулы немного подправить, – сознается она. – А то они на фото как-то не очень смотрятся.
Тру переносицу, стараясь держать себя в руках. Но это чертовски трудно.
– Какие, нахрен, скулы? – кажется, что сейчас моя черепушка треснет, раскалываясь пополам. – Зачем это нужно, Лен?
– Ты разве не понимаешь? – она театрально всхлипывает в трубку. – Я хочу быть красивой. Для тебя!
Голова разболелась еще сильнее. Ненавижу, когда женщины плачут. Потому, что ни хрена не понятно, что сделать, чтобы это прекратить.
– А ты совсем этого не ценишь! – добивает меня мое золотце, будто не знает, как я терпеть не могу ее истерик.
– Ты и так красивая, – говорю, пытаясь успокоить. Но правда в том, что бабу нельзя успокоить, если она сама, блять, не хочет успокоиться.
– Вот! – орет она. – Ты совсем меня не любишь, Жданов! Так и скажи, что тебе денег жалко!
Жалко денег? Охренеть предъява! Я на нее столько трачу, что за год этих денег хватило бы голодающим детям Африки!
– Лена, не начинай! – предупреждаю, чувствуя, что уже на грани. Только поссориться не хватало!
– Не начинать, Жданов? Какой же ты козлина! – вопит она и обрывает связь.
Сжимаю телефон в руке, не сразу понимая, что меня только что послали, как сопливого пацана на первом свидании. И что делать? Если позвоню снова, то придется просить прощение, чтобы моя прелестная супруга перестала вести себя, как последняя сука. А я не в том настроении сейчас, чтобы прогнуться настолько. Поэтому швыряю телефон на стол и поворачиваюсь к экрану монитора, пытаясь сосредоточиться на отчете.
Но даже это не выходит. Потому, что за дверью кабинета происходит какая-то возня. Отсюда мне слышны только обрывки фраз и вопли моей секретарши. А потом дверь кабинета распахивается, и на пороге возникает какая-то ненормальная, которую даже Марина не смогла задержать.
– Алексей Иванович не принимает по личным вопросам, – вопит Марина, пытаясь затолкать нахалку обратно в приемную. Но та даже с места не сдвинулась.
Придется вмешаться.
– Марина, – говорю громко, – оставьте нас. Я разберусь.
Марина замирает, поправляет очки и нервно дергает лацканы пиджака, выходит из моего кабинета. Дамочка смотрит в мою сторону и пока молчит. Странно, как для той, кто вломилась только что без стука и без разрешения.