Любовницы Пикассо - стр. 43
Утром после овсянки и зарядки на пляже Джеральд с детьми устраивали комичную серию вольных упражнений, за которыми я наблюдала из шезлонга, считая себя счастливейшей женщиной в мире. Во второй половине дня няня уводила детей помыться и поспать, Джеральд работал над набросками для новых балетных декораций, а я изучала окрестности, разъезжая на поездах и автобусах, а иногда проходя пешком целые мили, чтобы увидеть замок Гримальди, прогуляться по крошечным серым улочкам Ванса с их средневековыми арочными контрфорсами и полюбоваться готической церковью Ле-Бар-сюр-Лу с ее росписями, изображавшими пляску смерти.
Когда мы приехали, маленький пляж возле гостиницы был покрыт толстым слоем водорослей. Люди в Антибе не купались в океане – так зачем было чистить его? Но Джеральд хотел иметь пляж для нас, поэтому стал работать граблями, убирая мусор и водоросли, и вскоре у нас появилась полоска чистого мягкого песка для пляжных полотенец и детских игр.
Ночью, после очередного дня солнца и океана, музыки волн и смеха моих уже загорелых детей, я лежала рядом с Джеральдом, слушая его ровное дыхание и редкое бормотание спящих детей. Ощущение ранее невиданного довольства окутывало меня, словно мягкое одеяло. «Пусть это продлится», – молилась я.
Жизнь в Париже была запутанной и лихорадочной: слишком много вечеринок, музыки, коктейлей, громких ссор, заканчивавшихся лицемерными объятиями, и прогулок по брусчатым мостовым на рассвете, когда мы убеждались в том, что все гости направляются в нужные стороны.
– Джеральд, отложи почту и поешь, – сказала я в наш четвертый вечер на мысе Антиб, развернула салфетку и протянула ему. – Мы начнем с омлета, а потом есть еще тресковое пюре с приправами.
Мы ужинали поздним вечером за маленьким столом, выставленным на веранду. Дети спали наверху. Мы держались за руки и слушали отдаленный шорох прибоя и ночные песни сверчков, легкий шелест пальмовых листьев под дуновением ветерка. С кухни иногда доносился звон посуды и недовольные возгласы. Повариха, подкупленная нами для продолжения службы, часто жаловалась на то, что ей приходится ездить на работу из дома старшей сестры. Но, думаю, втайне она была довольна, поскольку у ее сестры было семеро детей.
Теперь эта мадам Лоррен вышла на веранду и уставилась на наши тарелки. Она пробормотала что-то непонятное, и новая помощница вышла из ее массивной тени.
– Меня зовут Анна, – застенчиво сказала девушка.
В летнем платье с оборками и надетым сверху белым передником она выглядела иначе. Ее волосы были заплетены в косы, которые спускались почти до талии. Сейчас она выглядела значительно моложе – немногим старше девочки.