Любовница моего отца - стр. 13
А я смотрю на мужчину и не могу поверить, что это тот самый Дима, в которого я влюбилась. Этот монстр, что сейчас на меня взирает холодными голубыми глазами, и есть горячо любимый мной муж.
— Дима, Дима, — шепчу отстраненно я, — что происходит? Зачем ты так со мной?
Его губы кривит жестокая ухмылка. Он отпускает мои плечи и отталкивает меня от себя. Я, как марионетка, которой не подвластно собственное тело, падаю на кровать.
— А что ты хотела, Слава? Век моделей невелик, тем более, таких вот, — он обводит меня взглядом, — как ты — так и вовсе лишь один миг, а в твоем случае — пара удачных фотоссесий. Даже не могу понять, что нашел в тебе, и чем ты меня пленила.
Его взгляд въедается в мое лицо и спускается вниз, к груди, животу, ногам.
— Сейчас ты, конечно, откровенный урод, Влада. Да что я распинаюсь-то перед тобой, вон у тебя еще все впереди, найдешь в своем Замухрайске мужика себе какого-нибудь, будешь с ним жить-поживать и детей рожать. А мне, знаешь ли, дети пока не нужны. Молод я для них.
Он говорил, а я с каждым словом как будто на децибел становилась глуше. В голове все затянуло толстым слоем ваты.
— Что разлеглась-то? — вдруг услышала над головой громкий голос Димы. — Вставай давай, уже скоро такси приедет. Билеты я купил, и разрешение на выезд ребенка тоже там же лежит, в папке.
Дима засуетился, теперь он мне наваливал горой вещи, а я так и продолжала лежать на кровати, не двигаясь ни на сантиметр.
— Дим, а как же Миша? — спросила мужа.
— А что Миша? — удивленно спросил он. — Это же твой ребенок, ты осознанно пошла на этот шаг — родила, я дал ребенку свою фамилию, как и тебе, усыновил его, но повторюсь, я еще молод для детей, и жизнь мне эта семейная в тягость, как и бытовуха, в которой ты меня хоронишь. А я не хочу так, Слава. Я хочу свободы, хочу видеть вокруг себя красоту.
В его голосе столько воодушевления, а у меня внутри пустота разрастается с неимоверной скоростью, и черное пламя горечи выжигает внутри все живое.
— А знаешь еще что, Слав, — муж сел со мной рядом на кровать, глядя прямо перед собой и будто не замечая моего состояния вовсе. — Я же не подонок, Слава, я хочу, чтобы все было по-честному, изменять тебе не хочу. Поэтому, — он хлопнул себя по коленям, — вставай, хватит хандрить, все у тебя в жизни наладится.
Он хлопнул меня по попе и вышел из комнаты, оставляя одну. Горькие слезы тут же потекли по щекам, и я на негнущихся ногах слезла с кровати.
Как у него все легко и просто. На тебе, Слава, и разрешение на выезд, и все документы, лишь бы только ушла, освободила место для Барби, что сейчас сидит на нашей кухне за нашем столом. Пьет из кружки, которую мы покупали вместе с Димой. В сердце зашевелился червем ревность, и черная злоба затмила мой разум.