Любовница капитана - стр. 47
–– Ах вы, подлые мародеры, позорящие третье сословие! Бросайте оружие, вы арестованы!
Под яростную, но бессильную брань моих обидчиков все было кончено в два счета. Их вывели во двор. Сержант подошел ко мне, слегка приподнял треугольную шляпу:
–– Мы – парижская милиция, гражданка. Наш отряд образован всего двадцать четыре часа назад, но мы уже многое успели.
–– Да-да, – проговорила я машинально, уяснив, что имею дело с тем же третьим сословием, только более цивилизованным. Должно быть, это люди из той «народной милиции», о которой упоминал Бомарше. Я тогда еще заметила: «Быстро же они организовались», – и организовались в то время, когда большинство парижан вообще не понимало, что происходит на улицах!
Сержант воодушевленно продолжил описывать свои подвиги:
–– Эти люди и их товарищи грабили булочные и винные магазины, наводили страх на весь квартал. Такая же шайка разгромила монастырь лазаристов, уничтожила там библиотеку и картины. А вот отель де Бретейль и Бурбонский дворец были спасены нами от разграбления. Мы поддерживаем тех, кто борется за свободу, и не позволим королевским войскам посягать на наши права, но мы в то же время не хотим беспорядка.
–– Да, беспорядок – это зло, – сказала я без особого выражения. На самом деле мне хотелось сказать совсем другое. Например, спросить, уцелел ли мой собственный дворец. Или сыронизировать: где он видел поблизости королевские войска? И почему вдруг все решили, что эти войска – враги каких-то прав? Но мне уже становилось ясно, что в нынешние времена лучше кое о чем промолчать.
Тем более, что сержант был озабочен совсем другим. Он попросил меня выйти во двор и опознать вожака грабителей.
–– Взгляните внимательно, гражданка: можете ли вы узнать в них главного?
Злость всколыхнулась во мне. Не раздумывая, я указала на того, высокого, который ударил меня и больше всех оскорблял:
–– Это наверняка он! Я его навсегда запомнила!
Сержант дал знак, и, не успела я и глазом моргнуть, как тому, на кого я указала, набросили на шею веревку и, подтащив к ближайшему старому вязу, вздернули на суке. Остальные грабители молча стояли, притихшие и присмиревшие.
–– Ах, да неужели это нужно было делать именно перед моим домом! – воскликнула я с досадой, в ужасе отворачиваясь. – Здесь живет ребенок. Разве в Париже уже нет судов, тюрем, Гревской площади… специальных мест для таких дел?!
–– Не беспокойтесь, – сурово остановил меня сержант. – Мы сейчас же снимем его. А остальные, конечно, пойдут в тюрьму… Мы должны были сделать это немедленно, гражданка, чтобы навести страх на приятелей этого мерзавца. Они компрометируют революцию, с ними надо не в судах разбираться – их надо кончать!