Любовница французского лейтенанта - стр. 56
Вскоре он уже шагал по проселочной дороге в Лайм.
Две меловые колеи тянулись между живой изгородью, наполовину закрывавшей море, и лесом, уходящим вверх по склону. Впереди виднелась черная фигура; теперь девушка была в капоре. Она шла неторопливым, но ровным шагом, без всякого жеманства, как человек, привыкший ходить на большие расстояния. Чарльз двинулся вдогонку и вскоре подошел к ней вплотную.
Она, должно быть, услышала стук его башмаков по кремню, проступавшему из-под мела, но не обернулась. Он заметил, что пальто ей немного велико, а каблуки ботинок запачканы глиной. Он помедлил, но, вспомнив угрюмый взгляд фанатика-сыровара, вернулся к своему первоначальному рыцарскому намерению – показать несчастной женщине, что не все на свете дикари.
– Сударыня!
Оглянувшись, она увидела, что он стоит с непокрытой головой и улыбается, и хотя в эту минуту на лице ее было написано всего лишь удивление, оно опять произвело на него какое-то необыкновенное действие. Казалось, всякий раз, взглядывая на ее лицо, он не верил своим глазам и потому должен был взглянуть на него снова. Оно как бы и притягивало, и отталкивало его от себя, словно она, как фигура из сна, одновременно стояла на месте и уходила вдаль.
– Я должен дважды перед вами извиниться. Вчера я еще не знал, что вы секретарша миссис Поултни. Боюсь, что я крайне неучтиво с вами разговаривал.
Она смотрела в землю.
– Ничего, сэр.
– А теперь, когда я… вам могло показаться… Я испугался, что вам стало дурно.
Все еще не поднимая глаз, она наклонила голову и повернулась, чтобы идти дальше.
– Позвольте проводить вас. Ведь нам, кажется, по пути?
Она остановилась, но не обернулась.
– Я предпочитаю ходить одна.
– Миссис Трэнтер объяснила мне, что я ошибся. Я…
– Я знаю, кто вы, сэр.
Ее застенчивая решительность заставила его улыбнуться.
– В таком случае…
Она неожиданно подняла на него глаза, в которых было скрытое за робостью отчаяние.
– Прошу вас, позвольте мне идти одной.
Улыбка застыла у него на губах. Он поклонился и отошел. Однако вместо того, чтобы уйти, она все еще стояла и смотрела в землю.
– И пожалуйста, не говорите никому, что видели меня здесь.
Затем, так и не взглянув на него, она наконец повернулась и пошла дальше, словно знала, что просьба ее была напрасной, и, высказав ее, она тотчас об этом пожалела. Стоя посреди дороги, Чарльз смотрел, как удаляется ее черная фигура. С ним осталось только воспоминание о ее глазах – они были неестественно велики, словно умели видеть и страдать больше других. В их прямом взгляде – он не знал, что она смотрела на него тем же взглядом, с каким раздавала трактаты, – содержался весьма своеобразный элемент отпора. Не подходи ко мне, говорили они.