Любовница египетской мумии - стр. 41
– Не надо. В автобусе есть. В пакете, – отрывисто возразил супруг.
– С ума сошел? – возмутилась Нина. – Я прихватила для Кузи из гостиничного бара оригинальную французскую минералку без пузырей. Купи себе местное пойло и наливайся им по ноздри.
Глава 8
После весьма неприятного разговора в ювелирной лавке члены нашей группы гурьбой вывалились на улицу и разделились. Злая до бешенства Нина подхватила Кузю и ринулась вверх по кривой улочке. За ней, опустив голову, засеменил Сергей. Юрий и Светлана отправились в сторону продуктовых рядов, Наташа и Катя увязались с ними, а я банным листом прилипла к Геннадию, нагло сказав:
– Ты один, и я без спутника, давай гулять вместе.
– Хотел пошляться по местным антикварным лавчонкам, – заюлил Гена, – там грязно, душно, нет кондиционеров.
– Замечательно, – кивнула я.
– У пхасцев бывает проказа, – попытался напугать меня Сорокин.
Очевидно, мой побег из кино все же задел его самолюбие.
– Ерунда, – бесшабашно сказала я, – у проказы двадцатипятилетний инкубационный период. Если я заражусь, то первые признаки проявятся аж в две тысячи фиг знает каком году!
– Ну пошли, – без энтузиазма согласился Сорокин, и мы потащились по магазинам.
Спустя час я устала, захотела есть и пить, но Гена бодро шагал от одной торговой точки к другой, отыскивая «антиквариат». Я боялась упустить хоть слово из его разговоров с продавцами, поэтому не рисковала даже отлучиться к палатке с мороженым. Несколько раз Сорокин с фальшивой заботой восклицал:
– Дашенька, ты побледнела, посиди в кофейне, я к тебе присоединюсь через десять минут.
Но у меня его вежливые предложения вызывали подозрения, я быстро отвечала:
– Я всегда серого цвета, никогда не краснею и не загораю, сейчас великолепно себя чувствую, бодра и полна сил.
И мы топали дальше. Еще через сорок минут Гена сменил пластинку:
– Даша, давай ты попьешь чаю с пирожными за мой счет! А я пока сношусь вон в тот совсем уж грязный магазинчик.
Во мне проснулась хорошо натренированная охотничья собака. Раз жадный Гена решил потратиться на стакан чая и сладкое, значит, он очень-очень не хочет, чтобы его спутница зарулила в «совсем уж грязный магазинчик».
– Нет, – с небольшой долей злорадства ответила я, – одна в кафе я не останусь!
– Потом не жалуйся на противный запах, – недовольно протянул спутник и повел меня через площадь.
Несмотря на утро, солнце нещадно палило, я тащилась за Сорокиным, проклиная сотрудницу турагентства, перепутавшую двух Даш Васильевых, Дегтярева, который свел меня с Фроловым, лысого Никиту, уговорившего меня на дурацкую авантюру, осмий, всех контрабандистов на свете и собственную мягкотелость.