Любовница для дракона - стр. 2
Дракон скривился: это не жизнь, а никчемное существование! Самый последний раб на Дорионе имеет больше прав, чем любой из тех, кто пыжился сейчас за круглым «столом переговоров». Само название подразумевало обсуждение, но люди пришли к могущественному дракону, с лёгкостью получившему власть в этом мире, как к владыке, как к хозяину. Каждый из них был готов распахнуть перед Гелиором двери своего дома, разложить перед лиром свою жену, отдать детей. И всё лишь для того, чтобы вскарабкаться ещё чуточку выше по головам сослуживцев. Жалкие рабы!
Гелиор облокотился на спинку кожаного кресла так, словно это был его утраченный каменный трон, и, раздвинув колени, мрачно посмотрел на одного из посетителей. На Дорионе, где преклонялись перед красотой, он бы с удовольствием снёс этому уродцу голову. Губы дракона хищно скривились, и толстяк, покраснев и задыхаясь от ужаса, отпрянул, будто ощутил на своей лоснящейся коже прикосновение смерти. Лиру стало противно.
— Прочь, — рыкнул он.
Посетителей будто порывом ураганного ветра сдуло, и в кабинет зашёл Коллиг. Старик обернулся, посмотрел вслед банкирам и покачал головой:
— Стая койотов на приёме льва. Убогое зрелище.
Дракон едва заметно поморщился: седого магистра он недолюбливал за подлость. Да, старик никогда не предавал лира и не пытался исподволь надавить на него, потому, в общем-то, всё ещё жив и обладает достаточной властью. Но лир никогда бы не повернулся к Коллигу спиной, не поверил обещаниям и не доверил свою жизнь. Этот невысокий человек с длинной бородой легко вертел тысячами магов в созданной им корпорации. Но дело не в этом.
От Коллига исходил тухло-кисловатый дух предательства, к которому примешивался сладко-горький аромат животного страха. Магистр отчаянно боялся дракона. Конечно, Гелиор знал, что его в этом мире боятся все, ведь лир, попав сюда, занял вершину пищевой цепочки, но страх страху рознь. Он каждый день сталкивался с эмоциональными запахами тех, кто трепетал перед могущественным драконом. Сыровато-землистый с оттенками скорби или меланхолично-вяжущий с подтоном затхлости, или ещё тысячи подобных сочетаний, но сладости не встречал ни разу.
— Зачем пришёл? — устало выдохнул лир.
Он откинулся на спинку и, положив ногу на ногу, прикрыл веки. Бессилие, охотящееся за ним в этом мире, снова брало верх. Оно не могло убить, как ни старались ведлы Дориона, даже их магия была лишь моросью, неспособной затушить пожар. Но вот доставить уйму неприятных ощущений от шипящих противных капель, раздражающе наседать снова и снова — это пожалуйста.